Я ненавидел тебя 19 бутылок текилы. Ирина Александровна Берсенёва

а во дворе их дома растет елка, которую они на Новый год украшают самодельными игрушками, которые мастерят дети. Разве не чудно?

      – Почему бы не купить детям красивую гирлянду и хорошие игрушки? Ты только послушай, что ты говоришь, мама! Самодельными игрушками украшают ёлку! Позор!

      – Не будь злой, Варя! Это прекрасно, когда дети что-то делают своими руками!

      Варвара пожала плечами. Но мстительный блеск не пропал из её глаз. Хотелось говорить, ругаться, осуждать. Это было не похоже на неё.

      – Что только она нашла в нем?

      – Любовь. – Подавила улыбку Инна Ивановна, замечая волнение дочери.

      – Не знала, что нашей Юльке так нужна была любовь в то время. Мам, ну ты вспомни её! Неужели ты не помнишь, какая она была? Да она просто не переносила Портретова, когда он приходил к нам по вечерам, нес страшную фантастическую чушь и скромно сидел вот на этом стуле! Ты помнишь, как он сидел на стуле, мам? На самом краешке и боялся пошевелиться. Он смотрел на меня, не отрываясь, и постоянно говорил какая я необыкновенная и что он безумно любит меня. Ему нравилось, когда ко мне приходили ученики, и мы играли на фортепиано. Слава мог слушать нас часами, ему никогда не надоедало. А Юля! Она прибегала, швыряла сумку с конспектами и бежала гулять с друзьями. Перед этим она успевала нагрубить тебе и мне, помнишь, мам? Она ходила в одних и тех же черных брюках с вытертыми коленками и мешковатом свитере. Она никогда не красилась, стриглась под мальчика, у нее постоянно была испорчена обувь, потому что она ужасно косолапила. Портретов никогда не видел в ней женщину, они почти не разговаривали. И как так получилось, что она согласилась выйти за него замуж? Я до сих пор не могу в это поверить! Какая-то невозможная глупость, ошибка!

      – Это случилось в тот вечер.

      – Ну, в какой «тот вечер», мама?

      – В тот самый вечер! Я вернулась, а тебя все не было. Слава сидел, опустив голову на грудь, как-то по- особенному. У меня тогда сильно заболело сердце. Я подумала, что умираю. Юля в тот вечер была как-то тиха и мила со мной. Мы сели пить чай. Вот так же, как сейчас, тикали настенные часы. Я вдруг поняла, что ты не придешь. Что-то случилось, и ты передумала.

      – Мам…

      – Сердце матери не обманешь. Я вдруг ясно все поняла, и мне стало жаль Славочку. Разве заслужил он этого? А разве ты заслужила?

      – Мам, ты же знаешь, что я давно любила Олега. А в тот вечер… он пришел к нам такой покорный, жалкий, подавленный. Он узнал, что Портретов хочет жениться на мне. Он сказал, что снял комнату для нас… Я думала только о своей любви к нему! Я сразу же собралась и ушла.

      – Ты думала о своей любви к Олегу?– всплеснула руками Инна Ивановна, пытаясь протестовать, не соглашаясь.– У вас была любовь? Серьёзно? Тогда я просто ничего не смыслю в этой жизни!

      – Да, просто я не говорила об этом.

      – Это возмутительно! Встречалась с одним, а любила другого? Это ты-то, такая серьёзная и непримиримая к обману, натура? Я не могу поверить и никогда не поверю, потому что ты всегда смотрела на ухаживания, этого невозможного Олега, свысока. И я гордилась