Боги & Боты. Teronet

что за признаки?

      – Разбросанные вещи, свежеприготвленная еда. Хотя, очень примитивная и вредная – на огне, весьма перегоревшая. На стенах были буддийские знаки, письмена… одна только фраза по-русски: «Помни послание Экариота» – по всей видимости, секта, – к концу фразы доктор уже был не с нами, у него расфокусировался взгляд и слегка наклонилась голова…

      Сирена приложила палец к губам, показывая, что доктору сейчас лучше не мешать. А тот прикоснулся к небольшой серёжке на мочке уха и поднял пустую белую папку на уровень глаз. Потом сказал одними губами пару фраз и снова сосредоточился на нас.

      – Сирена вам всё расскажет, – он на время отложил папку, – … ну, или, по крайней мере, ответит на первые вопросы, которые будут возникать… Ну-с, милостивый государь, мне нужно идти… до скорых встреч.

      – Доктор!

      – Да?

      – Все эти ваши «Милостивый государь», и этот «Ну-с» – это не из моего времени. Вы не путайте. Это, кажется, ещё лет на сто раньше.

      – Да вы что?! Странно… я ведь отчётливо помню, как услышал этот оборот в одном фильме конца двадцатого века. Доктор произносил его по отношению к больному. Неужели подделка? У вас так не гворили?

      – Ну, может, и говорили… врачи в некоторых фильмах… советских, но…

      – Вот видите – значит, я прав! Ну, всё. Я пошёл. До новых встреч!

      – Ну, пока-пока.

      Он куда-то нырнул в стену и усвистал… я перевёл взгляд на Сирену… она улыбалась и явно была то ли в восхищении, то ли в возбуждении… постоянно елозила на стуле… сидя прямо на расстоянии вытянутой руки… и так пахла… Ну зачем она одела такой короткий халатик, который так и манил заглянуть между её ног? Это было уже невыносимо…

      – Иии… С чиво стартуим?

      И тут я вспомнил, кого она мне напомнила своими ужимками…

      То была моя первая любовь. Я признался ей ещё, когда мы учились в начальной школе, сидя в деревянном домике на детской площадке. Она сидела тогда и елозила на скамейке, выпытывая из меня признание. А когда получила его, смеясь и краснея, убежала. Потом я долго не мог понять, почему это произошло и что со мной не так. А она сидела на первой парте с косичками, болтала, елозила на стуле, когда ей было скучно… А когда начался пубертат, и все стали активно искать себе приключений, она встречалась с моим другом, продолжателем славной рабочей династии с какого-то завода, потом с другим, затем с третьим… чуть ли не со всей брутальной элитой нашего двора, а я всё это время смотрел на неё со стороны и не понимал, что со мной не так.

      До сих пор помню, как один, недавно вернувшийся из армии дворовый полу бандит по кличке «Дядя Толя», заглянув на школьный двор, стоял со мной и смотрел на то, как ОНА вдали кокетливо прыгает, выполняя какое-то упражнение по физкультуре. Прищурившись и глубоко затянувшись сигаретным бычком, он медленно и смачно произнёс: «А вот ту смугленькую, я бы пое…ал». И мне казалось, что нет на свете момента более кощунственного.

      Да, мы дружили. Я вообще умел дружить с девушками. Потом только понял, что быть другом девушек – самое глупое позиционирование парня в подростковой среде. А она была не