Подмастерья бога. Дарья Щедрина

души шевельнулась тревога. А вдруг с ним что-нибудь случилось? Заболел? Или его опять избили какие-нибудь отморозки? Да мало ли что могло произойти! Под машину попал… Но какая, к чёрту, машина, если свет горит в окне?

      Терзаемая недобрым предчувствием, Зоя только собралась войти в подъезд и подняться на третий этаж, как в освещённом окне увидела силуэт. Это был Глеб! Он вытянул руку, собираясь задёрнуть штору, но тут из глубин комнаты возник ещё один силуэт… высокой тоненькой девушки с пышными волосами. Незнакомка прильнула к Глебу, обвив изящными руками шею. Два силуэта слились в долгом поцелуе, так и не задёрнув шторы.

      Что-то горячее, жгучее плеснуло из самого сердца Зойки, затопив щёки невидимой в сумерках краской, так, что даже ушам стало жарко. Она сглотнула застрявший в горле ком и вжалась спиной в ствол дерева, словно пыталась отодвинуться от увиденного. Лопатки сквозь матерчатую курточку ощутили все складки твёрдой древесной коры. А сердце пустилось в галоп, как обожжённая плетью лошадь. Зойка сжала зубы и, наклонившись, быстро подобрала с земли камушек, размахнулась, почти не прицелившись, и запустила в стекло. Промахнулась! Камень коротко чиркнул по бетонной стене и упал в куст шиповника под окнами. Но два силуэта в окне наконец оторвались друг от друга и, задёрнув шторы, исчезли в темноте.

      – Что б ты сдох, Склифосовский, козёл! – звенящим от злости шёпотом прошипела Зойка себе под нос и, волоча в руке рюкзак, повернулась спиной к ненавистному окну и пошла быстрым шагом в сторону парка, вскоре скрывшись из глаз в тёмных в этот час, опасных аллеях.

      Глеб наконец понял смысл выражения «крышу снесло». У него действительно снесло крышу от этой потрясающей девушки! Две недели реабилитации после снятого гипса растянулись в бесконечную череду гулянок, ночных клубов и крутого, безумного, сумасшедшего секса. За две недели он всего три раза вспомнил, что ему надо ходить на массаж, а про физиотерапию вообще забыл напрочь. Он ни разу не зашёл в клинику, не позвонил своему учителю, не вспомнил про обещание, данное Зойке. Центр его вселенной парадоксальным образом сконцентрировался на единственной, самой обворожительной и сногсшибательной девушке. А окружающая действительность воспринималась только под одним углом: как её можно было использовать для секса. Горизонтальные плоскости – диван, стол, подоконник. Вертикальные плоскости – душ, свободная стена в коридоре, боковина шкафа… Глеб превратился в дикое животное, живущее от одной волны безумного возбуждения до другой.

      Первый звонок, вернувший его к действительности, был звонком шефа. Профессор в свойственной ему интеллигентной манере интересовался, почему Глеб пропустил без предупреждения консультативный приём в поликлинике? Глеб, внутренне похолодев, на ходу придумал какую-то глупую отмазку, просто нагло соврал своему гуру. Тот сделал вид, что поверил и вежливо попросил не забывать о том, что речь идёт о больных людях, которые ждут от него помощи.

      Вернувшись