Верхний Волчок. Книга III. Служба смерти. Натали Лавру

кто погасил большую часть твоей ипотеки?

      «Вот оно, – подумала я. – Так и знала, что нельзя – нельзя зависеть от него! Какая же ты мразь…»

      – Будем считать, что это твой бесценный вклад в будущее детей, – просипела я, понимая, что, в случае спора я заведомо проиграла.

      – Не впутывай сюда детей, – попытался осадить меня он.

      – Я просто хочу, чтобы ты скорее убрался отсюда. Мне противно находиться с тобой в одной комнате.

      – На себя посмотри!

      – Нет, это ты на меня посмотри! – я сделала ударение на слово «ты». – Что, не нравится? Вот что ты должен знать о себе: твоя женщина с тобой несчастна!

      – Моё отношение к тебе изменилось не просто так! – голос его был ледяным, каждое слово отдавалось болезненным звоном у меня в ушах.

      – И чем же я это заслужила?

      – Я всё знаю, Диана. Знаю про каждый твой обман. И избавь меня от нового вранья. Кстати, судиться со мной тоже не советую: у меня достаточно материала, чтобы лишить тебя родительских прав.

      Я ещё больше ощутила собственное бессилие и поняла, что это конец, разговоры уже не помогут. Вот она, точка невозврата.

      Моё тело зачем-то ещё дышало, сердце билось.

      «Как же я виновата перед детьми… в этой жизни меня больше не ждёт ничего хорошего. Нет, я никогда не решусь убить себя», – думала я.

      – Убери с пола своё тело, ты мне мешаешь, – сказал Дилан.

      Я встала и повернулась лицом к окну.

      – Ты, правда, считаешь, что я могла изменять тебе? – мой голос прозвучал сипло, фальшиво и даже немного по-детски.

      – Я знаю, что ты способна и на гораздо худшее, – без промедления ответил он.

      – Серьёзно? М-м… – выдавила я уже сквозь слёзы.

      – Твои истерики на меня не действуют.

      – Не-е-ет… Ничего я тебе не расскажу…

      Последним аргументом, чтобы хоть как-то собрать руины семейных отношений воедино, была новость о моей беременности. Но как отреагировал бы Дилан? Заявил, что ребёнок не от него? Потребовал бы унизительную процедуру установления отцовства?

      И я промолчала.

      Дилан не собирался никуда съезжать, мои слова он пропустил мимо ушей.

      Ночь я провела на кухонном диване в попытках хоть немного расслабиться.

      Утром никто не стал спрашивать меня, куда и зачем я собираюсь. Но значило ли это, что я вольна теперь делать всё что угодно?

      Дорога до Нижнего Волчка пролетела, как в бреду: мимо мелькали дома, поля, автомобили и люди. Сил не было даже на то, чтобы притвориться, что я в порядке. Максим уже с порога заметил неладное, но я была просто не в состоянии адаптировать свой рассказ под его детскую психику, поэтому лучшим выходом было промолчать и отвлечь себя домашними заботами.

      Мои глаза искали укромный угол, чтобы прореветься. Я поняла, что всей душой ненавижу свою жизнь.

      Вечером я собрала остатки характера в кулак и позвонила Сашке:

      – Куда ты делся?

      – Так