Эта, на секундочку, вечность…. Виктория Топоногова

мне однозначно повезло!

      – Может быть, я попробую написать про этот город… а?

      – Попробуй-попробуй, – поддержала меня главная редакторша, входя в кабинет. – Можешь отправляться. Заодно и потише будет.

      В дорогу меня собирала вся семья. Так, словно ехала я не на пару дней, а на несколько лет. Мама отдала мне «стратегический запас» в виде банки тушёнки, банки сгущёнки и пакета гречки. Бабушка запекла курицу. Папа спросил:

      – А там что, совсем есть нечего?

      – Я как раз и еду, чтобы это узнать.

      – Разведка, значит? На тему «Есть ли жизнь в России после перестройки?»

      – Вроде того…

      3

      В шесть утра, умываясь ледяной водой в пахучем вагонном туалете, который швыряло из стороны в сторону почему-то не в такт движению всего поезда, я глянула в обшарпанное зеркало и поняла, что сборы были слишком уж поспешными. Даже в парикмахерскую не зашла. И как с такой блёклой физиономией, на которой глаза на ощупь искать надо, я буду втираться в доверие к местным жителям? Впрочем, они, возможно, и сами такие – откуда в этом захолустье косметический кабинет?..

      Но он в Соломенске был. Причём прямо на привокзальной площади. Я, возможно, прошла бы мимо, не заметив его, но вывеска «Парикмахерская и косметика» сияла, как новогодняя ёлка. Светились и окна под нею. Словно взывали ко мне лично. Странно, обычно такие заведения раньше десяти не открываются…

      – Здравствуйте, – сказала я, входя.

      Вышла молодая деваха в коротком розовом халатике и с накладными ресницами.

      – Доброе утро! С московского?

      – С московского… А вы что, круглосуточно работаете?

      – Нет, конечно. Просто я тут и за уборщицу, и за сторожиху. И вообще живу в этом доме.

      – Удобно…

      Косметичка (правильнее, конечно, говорить «косметолог», но слово «косметичка» в данном случае подходило больше) посмотрела с прищуром на моё заспанное лицо, поморщилась и спросила заговорщицки:

      – К кому приехала-то?

      – В смысле? – не поняла я.

      – Ну кто у тебя тут живёт?

      Панибратское обращение на «ты» шокировало так, что поневоле вызывало на откровенность.

      – Никого…

      – А чё приехала?

      – Я корреспондент… – пролепетала я, словно была виновата, что не оправдала ожиданий. Как бы хорошо посплетничать после моего ухода: «К этим-то… приехала вот… тоже мне… такая-сякая-разэдакая…»

      – А-а-а… – протянула она, снова вглядываясь в моё лицо, – тогда коррекцию бровей надо делать обязательно! – и начала ожесточённо мыть руки.

      – Да, наверное… – сказала я, садясь в кресло.

      – Открой глазки! Теперь закрой. И цвет сделать поярче, чтоб сразу было видно, что ты серьёзный человек!

      – Не надо поярче, пусть будет естественно.

      – Не беспокойся, всё будет супер!

      И тут она навалилась на меня. В смысле, как художник.