Смерть слаба, а мы сильны… Время слабо, но мы сильны. Кирилл Юрьевич Клюев

Точные выстрелы элитных всадников поразили многих офицеров, чем внесли смуту в ряды врага. Раздался горн, призывавший всех выживших вернуться.

      Мелисса сильно ударила по столу, из- за чего тот разломился пополам. Тяжело вздохнув, она задумалась. От потоков ветра полы её мундира зашелестели, а медали на нём стали позвякивать; оказавшийся рядом офицер получил новый приказ и передал его на передовую. Солдаты стали перестраиваться, после чего получились длинные коробки по батальону в каждом, при этом по 5 шеренг. Такое количество свободно могло пройти через преграду в виде узкого прохода, и они уже двинулись.

      Солдаты Эсслинга не могли зайти за границу своей страны, поэтому они отступили и стали ждать. Некоторое время спустя, появились новые ряды. На этот раз впереди шли гренадёры, которых заметили издалека благодаря их высоким шапкам. Первая шеренга кинула в людей в белом небольшие бомбочки, которые начали с грохотом взрываться.

      В нос защитникам страны ужарил сильнейший запах пороха и горелой травы. Некоторые упали, но затем гренадёры, а также некоторые солдаты позади, оказались на мушке у артиллеристов. Те открыли огонь из больших орудий, и ядра полетели со свистом и гигантской скоростью в сторону немцев. Многие упали от ударной волны, кому- то ядро попало в ногу и раздробило её, а некоторые упали от ран, полученных осколками. Уже тогда солнце стало скрываться за дымом, а на земле были многочисленные языки пламени …

      Солнце уже было в зените, а шла только третья атака; Эсслингу пришлось отступить, но зато сейчас Кирика видела поле боя великолепно. До самого вечера пара квадратных километров никак не могла перейти кому- то во владение- там постоянно шли напряжённые стычки, однако чаще всего действовали пушки и кавалерия. Эскадроны венгров не несли серьёзных потерь, а вот пехоте было тяжко. Боудикка сама видела, как людям дробило кости, как в них попадали пули, как сабли рубили белоснежную ткань, а та становилась багровой или алой. Она видела все страдания людей, но на лицах у раненых не было страха- только желание отомстить и защитить родной, такой дорогой сердцу дом.

      Ещё она часто замечала схожесть в многочисленных лицах солдат, пролетая, словно ветер, мимо них. Мокрые от пота, покрытые пылью, а у артиллеристов сажей или чем- то вроде этого, но глаза у всех горели. Они с криками обнажали клинки, бросались на врага, унося их жизни. Многие после успешных выстрелов шли в штыковую, где встречались с не менее отважными врагами, тоже готовыми проткнуть солдата вражеской страны сияющим в лучах солнца штыком.

      Солдаты, чьи лица выражали сосредоточенность, пытались нанести врагу наибольший урон. Постоянно раздавались залпы мушкетов, а издали иногда грохотали пушки. Небольшие орудия, которые поддерживали пехоту тоже гремели, но их заряды были поменьше, однако ядра влетали в строй и уносили жизни десятков людей.

      Уже подтянулись кавалеристы и артиллерия Пруссии, и бой стал намного более ожесточённым; теперь с обеих сторон прилетали снаряды, некоторые