Не родятся на яблоне груши. Марина Рузант

натыканы в пихтово-еловых лесах чрезвычайно редко. Добраться до них непросто, тем более, по нашим известным своей непроходимостью, дорогам.

      Деревушка Ягодное и вовсе находилась на самых задворках цивилизации. От центральной усадьбы можно беспрепятственно добраться разве что в сухую погоду летом, и по санному пути, зимой. Основным транспортным средством на многие десятилетия оставалась лошадь. Деревушка насчитывала не более двух десятков домов. Кормились люди от своего хозяйства, пару раз в месяц наезжала к ним продуктово – хозяйственная лавка. «Лавкой» называлось торгово-транспортное средство, перевозящее продукты питания и хозяйственные принадлежности, необходимые в быту. В зависимости от времени года и погоды на дворе, «лавкой» мог быть караван из двух подвод с установленными на них, своего рода контейнерами, трактор с санями или бортовая машина с крытым верхом. Товары привозила в основном под заказ. Когда возникала срочная необходимость в каком-либо инструменте, материале или ином товаре, ехали на центральную усадьбу сами.

      Деревенские, не смотря на удаленность от правления колхозом, вносили свою лепту в благосостояние родного предприятия. На их полях выращивали картошку, морковь, капусту, свеклу. Осенью собранный урожай вывозили и сдавали в овощехранилища. Разводить крупный рогатый или мелкий рогатый скот, а также птицу при таком удалении и сложностях проезда, не рентабельно. Да и кому здесь обслуживать колхозное стадо?

      Молодежь не задерживалась на своей малой родине, Богом забытой деревушке, где нет ни клуба, ни медицинского пункта, ни магазина. Из власти только бригадир полеводческой бригады. Он тебе и начальство, и милиция, и судья при необходимости. Нет, руководство наведывалось регулярно, но исключительно с контролирующими полномочиями.

      Деревенские, не привыкшие к заботе и вниманию, особенных требований не выдвигали, жили тихо, мирно. План по сдаче овощной продукции выполняли, необходимые собрания, или там политинформации, проводили. Спиртным особенно не злоупотребляли. Да и кому злоупотреблять то? Мужское население еще в войну ушло на фронт, вернулись с полей брани только двое. Один из них бригадир Кузьмич. Воевал в пехоте, как сам говаривал: «От Москвы до Берлина прополз на брюхе». Ушел молодым мужиком, вернулся седым стариком.

      Все остальные мужики уже поднялись и вошли в силу после войны. Колхозу требовались умелые и здоровые. Разрушенное сельское хозяйство нужно восстанавливать. Вот и переманивали лучшими условиями проживания в большие села и деревни. Вставали на крыло в основном молодые ребята и девчата те, кто еще не обременены семьями.

      Ниночка помнила себя лет с трех. Самое обычное босоногое детство, ничем не отличалось от других. Мать всегда занята, всегда на работе. Домишко у них маленький, достался от родителей покойного отца, которого девочка, практически не помнила. Отец утонул совсем молодым на рыбалке. Как водится, выпили у костра, и что взбрело в голову Сашке, ночью искупаться в реке? Сбросил одежду и кинулся в воду, а там течение, будь здоров, да еще воронками крутит. Вообщем, в темноте, в изрядном подпитии, потеряли из вида дружка. Бегали вдоль берега, звали, даже на лодке заплывали. Сгинул мужик в одночасье.

      Лидия, мать Ниночки, долго кричала по мужу. Жили они не плохо, дружно. Мужиком был добрым, заботливым. Осталась молодая женщина рано вдовой. Тело утопленника так и не нашли, поэтому не суждено ей печаль-тоску к могилке отнести. Повторно замуж Лидия не вышла. Молодым девкам, после войны, не просто семьей обзавестись, а она с маленькой дочкой на руках. Кому нужна?

      Сама Ниночка никакими внешними особенностями не отличалась. На русой головке повязана выцветшая косыночка, таким же выцветшим казался весь облик девочки. Бесцветное личико, с бесцветными глазками, бровками и ресничками. Аккуратный ротик с узкими губками. Небольшого росточка. Лидия дочку не напрягала. Та помогала по мере необходимости, когда выпадала возможность сачконуть, сачковала и при этом угрызениями совести не страдала.

      Девочке исполнилось семь лет. В отличие от сегодняшней детворы, умеющей читать, писать, объясняться с компьютером в самом начале «трудовой деятельности», Ниночка пошла в первый класс абсолютным недорослем. Она ничего не умела и не знала. На просьбу учительницы исполнить что-нибудь по памяти, спела частушку, где русские слова связывались в предложения отборным матом. После ее выступления, прослушивание талантов прекратилось.

      В школу детей из Ягодное возили на центральную усадьбу. Центральной усадьбой считалось большой поселок, где размещалось руководство колхоза. Большая контора, ремонтные мастерские, склады, овощехранилища, ферма, птичник и много чего еще. Жизнь в поселке заметно отличалась от жизни в глухой деревеньке. Здесь размещались два магазина. Один с продуктами, другой с хозяйственными товарами. Какая никакая больничка, клуб, школа.

      Ученики, которых привозили для обучения из отдаленных деревень, жили в интернате на полном колхозном обеспечении. Интернат располагался сразу около школы. Там дети спали в комнатах по пять и более человек, находящихся на втором этаже здания. Отдельно комнаты мальчиков и девочек. Причем в одной комнате могли обитать ребята разных возрастов. Мест не хватало, и было уже