Среда выживания. Андрей Ливадный

посмотрю. Если что, приволоку его силой. Ты за Щедриным присмотри. Он должен генератор наладить.

      – Угу. Свет и вентиляция не помешают.

      – Вы что задумали, парни? – Малехов отдышался, снова полез с вопросами.

      – Разобраться хотим, – скупо ответил Егор.

      – В чем?

      – Зачем Русанову понадобилось экспериментировать с хонди.

      – Это сейчас важно?

      – У него ведь был план нашего спасения?

      – Егор, я тебя порой совсем не понимаю. Ты считаешь Русанова непогрешимым? Он для пандорианцев что-то вроде божества?

      – Почему ты так думаешь? – Егор присел рядом. – Давай, Роман Степанович, поговорим начистоту. Ненавидишь его? Даже мертвого?

      – Жизни ты не видел. – Малехов попытался уйти от темы, но Бестужев не поддался на неуклюжую уловку.

      – Побольше твоего повидал! – огрызнулся он, но тут же понизил голос: – Ты боишься и ненавидишь, я ведь чувствую. Для меня Русанов был символом надежды. Он нам ее подарил!

      – Понимаю. Но не делайте из него идола, в конце-то концов! Русанов человек, как все мы! Со своими недостатками. За его ошибки мы, между прочим, сейчас и платим!

      Бестужев насупился. Между Малеховым и Русановым стояло что-то личное. Не Андрей Игоревич вызвал климатическую катастрофу. Не он растопил льды. Не по его вине лопнули при землетрясении стены колониального убежища. Но он первым за всю историю существования колонии дал отпор эшрангам, наглядно показал, что люди могут постоять за себя!

      Злые мысли взбудоражили сознание. Хотелось выплеснуть их Малехову в лицо, но Егор сдержался – не время сейчас кидаться друг на друга!

      – Он погубил «Прометей»! – Роман Степанович все же завелся, принял вызов.

      – Никто не знает, как погиб колониальный транспорт!

      – То-то Русанов и вцепился в архив первичного поселения! Я проверял: все отчеты за первый год колонизации исчезли!

      – Ты был знаком с моим прадедом?

      – Бестужевым? Ну, да, пересекались. Хотя друзьями нас назвать сложно.

      – Разве экипаж не одна семья?

      – Нет, Егор. Ты, конечно, горя хлебнул, как все пандорианцы, но очень многого не понимаешь. Русанов разделял и властвовал. Андрей Бестужев был планетологом. А я – сервоинженер.

      – Ну и что?

      – Разные отделы корпорации. Мы не контактировали. В лучшем случае – случайно пересекались или общались в сети, когда появлялась задача, которую не решить силами одной научной или инженерной группы.

      – Но ты знал Андрея Бестужева?

      – Да, – не понимая, к чему клонит Егор, кивнул Малехов.

      – В нашей семье из поколения в поколение передавались записи прадеда. Они относятся к тому роковому дню. Носитель информации пропал, но я помню его содержание наизусть. На колониальный транспорт напали хонди! Они уничтожили корабль, а затем явились сюда, сровняли с землей оборону первичного поселения!

      – Да, я слышал эту версию, – усмехнулся Малехов. – Особенно хорошо она звучала в речах Русанова.

      – Это не версия!

      – Тогда почему