Бэтман Аполло. Виктор Пелевин

Самое страшное в мире – это я.

      – У тебя мания величия, Рама. Но если ты хочешь увидеть что-то действительно страшное, сегодня такая возможность есть.

      – Ты имеешь в виду свою душу? – спросил я. – Которую ты мне еще раз покажешь в хамлете?

      Она снова засмеялась, но я почувствовал, что мне удалось ее задеть.

      – Какой ты милый, baby, – ответила она. – А я решила, что вчера мы действительно стали ближе…

      Мне вдруг сделалось стыдно. Я подумал, что веду себя как баба. А она при этом – вполне как мужчина. Следовало быть насмешливым и легким. И еще – пикапно-суггестивным.

      – Конечно стали, baby, – сказал я. – Я просто валяю дурака. Извини, baby… Кстати, насчет полицейского государства. Тебе не приходило в голову, что педофилия среди англо-саксов – не отклонение, а плохо скрываемая ориентация молчаливого большинства?

      – Нет, – ответила Софи, – почему?

      – А откуда иначе могло возникнуть такое обращение к половому партнеру – «дитя»? Что это за «baby», как не фрейдистская оговорка, повторяющаяся настолько часто, что она стала устойчивым выражением, гремящим в миллионах спален? Или даже не оговорка, а просто привычка, остающаяся от норвежского секса…

      – А это что такое?

      – Это когда с детьми доречевого возраста. Которые пожаловаться не могут. Отсюда и эта самоедская истерика. Этот яростный denial в трансатлантических масштабах…

      Она неожиданно чмокнула меня в щеку – и засмеялась, когда я вздрогнул. Но я был уверен, что она меня не укусила.

      – Вот именно, baby, – сказала она. – Насчет спален и половых партнеров я и хочу с тобой поговорить.

      Я покраснел.

      С целеустремленным собеседником, четко знающим, чего он хочет, очень трудно беседовать. Не помогает ни дурное настроение, ни язвительность. Ни даже поставленная руководством задача отстоять национальный дискурс.

      – Ты хочешь помочь близкому существу? – спросила она.

      – Зависит от того, насколько близко будет это существо, – сказал я. – И как долго.

      Софи загадочно улыбнулась.

      – Тебе понравится, baby. Обещаю.

      – Что я должен сделать?

      – Навестить вместе со мной спальню Дракулы.

      – Зачем? – спросил я.

      – Когда-то в этом замке хранился архив Дракулы. И его личные вещи. Считается, что архив погиб, когда схлопнулась Круглая Комната. Все пробирки якобы разбились, и препараты ушли в землю. Я уже говорила тебе, что это вранье. Архив Дракулы был уничтожен сознательно.

      – А что именно хотели скрыть?

      – Следы и свидетельства тех мыслей, к которым он пришел в конце своей жизни. Все его записи, дневники и даже личные вещи были спрятаны или сожжены. Кроме одного-единственного объекта.

      – Какого? – спросил я.

      – Картины. Которую нарисовал сам Дракула.

      – Ты хочешь на нее посмотреть? – спросил я.

      Софи кивнула.

      – А зачем тебе нужен я?

      – Видишь ли, спальня Дракулы – это запретное место. Она оборудована ловушками, которые разработал сам граф. Их можно пройти только вдвоем.

      – Там есть