Наследник. Маргарита Епатко

леко, – подумал штурмбанфюрер Ганс Хауптман, стоя на носу корабля. Он устал от безделья в каюте и хотел подышать свежим воздухом.

      Еще пару лет назад Ганс считал, что его жизнь складывается вполне удачно. Война позволила сделать к тридцати пяти годам военную карьеру. Да и несколько успешных коммерческих операций на оккупированных территориях серьезно улучшили его финансовое положение. И вот теперь он здесь, среди беженцев. Когда он упустил свой шанс?

      Пессимизм Ганса имел основания. Апрель сорок пятого уже все расставил по своим местам. И сейчас надеяться на победу мог только безумный фюрер.

      Мужчина задумчиво посмотрел на палубу, где сгрудились беженцы, которым не нашлось места в грузовых отсеках. Миловидная шатенка лет двадцати, кое-как умостившаяся на фанерном чемодане, уже не первый раз притягивала его внимание. Чудесная крепкая девушка. Настоящая дойче фройляйн, которой по силам родить пятерых детей. И почему он до сих пор не обзавелся семьей? Был слишком занят карьерой? Стремился с выгодой использовать открывшиеся возможности?

      Ганс мотнул головой. Какая только глупость не придет в голову, когда маешься от безделья на грузовом корабле, куда удалось чудом втиснуть семь тысяч беженцев. Он снова повернулся к морю. И почувствовал неприятный холодок в груди. Прямо по фарватеру блеснул перископ подводной лодки. Ганс всмотрелся в волны до рези в глазах. Так и есть. Их выследила русская лодка. А может это свои?

      – Нет, не свои, – холодом прожигая грудь, ответил талисман на груди. Сделанный в виде змея, пожирающего самого себя – уробороса, он холодной цепью давил на сердце.

      – Черт, – Ганс оглянулся, ища хоть какой-то выход из ситуации. Но разум подсказывал, что кораблю переполненному людьми не спастись в случае атаки.

      Раздался запоздалый сигнал тревоги.

      – Должен быть выход, – прорычал штурмбанфюрер, пробираясь сквозь людскую толпу, еще не осознавшую грозившую опасность, к немногочисленным спасательным шлюпкам.

      – Должен быть, – мягким теплом ответил талисман.

      Утреннее небо окрасилось нежным сиреневым цветом, превращая часть людей на палубе в безжизненные манекены. Ганс знал, что это значит. Такое уже случалось с ним пару раз на войне в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Особенно яркий свет лился с правого борта. Офицер понял, что талисман подсказывает ему выход и рванул туда, расталкивая застывших в ступоре людей.

      Впрочем, застыли не все. Часть из них, так же как и Ганс, увлекаемая сиреневой мглой бросилась на правый борт. И сделала это не напрасно. Корабль уперся им в откуда-то появившуюся землю. Люди, добравшиеся до борта, расталкивая друг друга, начали высаживаться на спасительную сушу. Ганс прыгнул одним из первых и, оглядевшись, увидел рядом ту самую миловидную шатенку. Он схватил ее за руку, испугавшись, что девушка потеряется среди высаживающихся на берег людей. Опасения были не напрасны. Люди все прыгали и прыгали с корабля. Ганс, старавшийся и сейчас поддерживать порядок, с раздражением понял, что на второй тысяче беженцев сбился со счета.

      И тут корабль неожиданно отодвинулся от берега и, не успевшие допрыгнуть до земли, люди попадали в холодную морскую воду. Те, кто задержались на корабле, начали что-то кричать и размахивать руками. А оставшиеся на берегу с удивлением смотрели как судно, только что находившееся рядом, неожиданно отдалилось, теряясь в какой-то противной серой дымке. И дальше как в немом кино за борт полетели спасательные шлюпки, проснувшиеся от непонятной спячки люди стали выпрыгивать в холодное море, а «Гойя» накренился на пробитый борт и ушел под воду в течение нескольких минут.

      Потом видение морского крушения окончательно исчезло. Остались только они: почти три тысячи человек под фиолетовым ночным небом с двумя лунами, на бледно-сиреневой фосфоресцирующей земле.

Пятнадцать лет спустя

      Сиреневая дымка за окном рассеялась, как будто ее и не было. Желто-оранжевое светило медленно показалось у кромки горизонта. Серая земля перед домом как по мановению волшебной палочки стала покрываться буро-зеленой листвой. Растения змеились, выбрасывая глянцевые или пушистые листочки. Трогательные кустики с нежными бутонами мгновенно украсили ближайший пригорок.

      Штурмбанфюрер СС и нынешний бургомистр поселения Ганс Хауптман поморщился. Он ненавидел это время суток. Казалось, что все достигнутое на этой планете и отвоеванное у местных аборигенов придется забирать снова. И где он отыщет ресурсы для очередной войны? Речь шла, прежде всего, о людских ресурсах. Поскольку всего прочего на этой планете было с избытком. А вот молодое поколение арийцев явно не оправдывало надежд кадровых офицеров, высадившихся когда-то в этом богом забытом измерении.

      Будто в подтверждение его слов за спиной раздался вздох. Штурмбанфюрер поджал губы. Он знал, что услышит.

      – Отец, ты не находишь – это очень красиво?

      Ганс повернулся и смерил взглядом сына. Сделать это было непросто, поскольку тринадцатилетний мальчишка был как минимум на голову выше отца. Мягкие вьющиеся волосы парня не смогла исправить даже военная стрижка. Еще по-детски пухлые губы улыбались. Парнишка