Дмитрий Донской. Наталья Павлищева

она становилась столицей новой Руси. Но до полного объединения было еще ой как далеко!

      Обратно к Москве шагали привычным быстрым шагом трое взрослых монахов и один маленький послушник. А впереди Сергия неслась молва о том, как он один победил целый Нижний Новгород!

      Митрополиту и князю Дмитрию Ивановичу придется еще раз прибегнуть к помощи Сергия Радонежского в переговорах. Он сумеет убедить сильного и своевольного князя Олега Рязанского добром отказаться от соперничества с Москвой, чем сбережет немало жизней русских воинов в преддверии Куликовской битвы.

      До деревеньки, где оставалась мачеха Никитки, дошли в середине дня. Когда уже завиднелся пригорок с покосившимися избами, мальчишка вдруг мотнул головой: «Я догоню!» и метнулся в кусты при дороге. Монахи только проследили за качнувшимися ветками, потом переглянулись меж собой. Вафсоний покачал головой:

      – Боится мимо своего дома идти?

      Второй монах с сомнением усмехнулся:

      – Или, напротив, от нас отстать захотел…

      Но не успели они допылить до первых изб, как Никитка невесть откуда появился рядом. Видно, вынырнул из таких же придорожных кустов. Глядеть на него было любо-дорого, мальчонка где-то успел прихорошиться, умылся, старательно расчесал свои вихры, перемотал онучи. Был он весь чистый и ладный, рубашонка, пусть и не новая, оправлена, под пояском лежала ровными складками, порты в онучах не как попало, и сами онучи намотаны полоска к полоске, перевязаны крепко…

      Вафсоний не сдержался:

      – Ты, Никитка, точно к князю в гости собрался. Чего ж раньше так не обихаживал себя?

      Мальчик смутился, не зная, что ответить. Его поддержал Сергий:

      – Оставь мальца, пусть уж покрасуется пред мачехой и друзьями.

      Дольше разговаривать было некогда, сразу за первыми избами выскочил народ, точно всем и в поле делать нечего. Откуда-то несли хлеб-соль на широком блюде, кланялись, как гостям дорогим. Сергий, не красуясь, отломил чуть хлебца, круто посолил, взял в рот, поклонился с благодарностью. За ним и остальные: когда добром встречают, негоже чваниться.

      Хозяйка низко склонилась:

      – Возьмите, братия, хлебушко на дорожку. Да вот туточки еще припасы приготовлены.

      Припасов оказалось на немалую котомку, но Сергий и тут отказываться не стал, нельзя отталкивать руку, дающую от сердца, только попенял:

      – Не последнее от детей отрываешь?

      Та быстро замотала головой, чтоб не сомневался:

      – Не, не!

      За нее заступился мужик, видно, не муж, просто соседский:

      – Есть с чего давать, бери, отче. А может, заночуете, а уж утром дальше? Или лошадь с возком дать?

      – Благодарствуем, не надо. Лошадь можно бы и у князя взять, у него, чаю, много. Но мы своими ногами привычны пыль месить. А за хлеб-соль спасибо.

      Никитка вместе с монахами пробовал хлеб-соль, гордо вышагивал, только чуть кося на деревенских. Те хоть и признали мальчонку, но смотрели как на гостя заморского.