Тайные раны. Вэл Макдермид

и даже их бесцеремонно отпихивают в сторону, если требуется. Главное – больной, и медики здесь правят самовластно.

      Элинор прошла прямо к боксу, где лежал Робби Бишоп. Приблизившись, она увидела пару, сидящую слева от его койки: женщина и мужчина, средних лет, оба очень напряжены. От них явно исходили неприкрытый страх и отчаяние. Все свое внимание они целиком и полностью сосредоточили на фигуре, подсоединенной к приборам. Судя по всему, они не замечали Томаса Денби, стоявшего в ногах кровати, как если бы он был невидим. Элинор подумала: может быть, они так привыкли наблюдать сына лишь издалека, что теперь поражены не только его внезапной болезнью, но и неожиданной близостью?

      Она помедлила возле этой группы людей; приглушенный свет создавал какой-то странный эффект. В центре – Робби Бишоп, бледная пародия на себя прежнего. Сейчас трудно было представить его блистательную игру, его стремительные прорывы по флангу, его крученые передачи, создававшие так много удачных моментов для нападающих «Виктории». Невозможно сравнить это опухшее восковое лицо с сияющим ликом человека, который зарабатывал миллионы, рекламируя все на свете – от экологически чистых фруктов и овощей до дезодорантов. Копна светло-каштановых волос, с умело выкрашенными прядями, делавшими его похожим на модного серфингиста, теперь стала вялой и потемневшей: в больнице придавали меньше значения причесыванию подопечных, чем в премьер-лиге. А теперь Элинор лишит всех последних проблесков надежды.

      Она шагнула вперед и деликатно кашлянула. Ее появление заметил лишь Денби; он повернулся, слегка кивнул ей и отвел подальше от кровати, в боковую комнату, где располагались медсестры. Денби улыбнулся двум сестрам, сидевшим перед компьютерными терминалами, и попросил:

      – Не могли бы вы на минутку нас оставить?

      Просьба убраться с собственного рабочего места, похоже, не обрадовала их, но они были хорошо вышколены и привыкли подчиняться врачам-консультантам. Когда дверь за ними закрылась, Элинор вынула из кармана результаты анализа и протянула их Денби.

      – Дело плохо, – предупредила она.

      С бесстрастным лицом врач взял у нее листок.

      – Никаких сомнений, – пробормотал он.

      – Что же нам теперь делать?

      – Я скажу его родителям, а вы скажете мистеру Фланагану. И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы мистер Бишоп как можно меньше страдал в свои последние часы.

      Денби уже поворачивался к двери.

      – А как же полиция? – спросила Элинор. – Теперь-то мы им, конечно, уже можем сообщить?

      – Полагаю, да, – с несколько растерянным видом ответил Денби. – Почему бы вам не заняться этим, пока я буду разговаривать с мистером и миссис Бишоп?

      С этими словами он вышел.

      Элинор села за стол и какое-то время смотрела на телефон. Наконец она подняла трубку и попросила больничный коммутатор соединить ее с брэдфилдской полицией. Ей сухо ответил деловитый голос.

      – Меня зовут Элинор Блессинг, я старший врач-стажер