Исповедь Бармаглота. Леон Дэмьен

раз в жизни пойдя против Батюшки. Дело в том, что на третьем году обучения нас начали мучить гаммами и ввели дополнительные занятия по сольфеджио – и тут я настолько ошизел, что гигантским усилием воли переборол свою кроличью трусость и выложил все карты на стол. Как ни странно, Батюшка меня понял и не стал особо возражать, и с пианино было покончено. Но сколько нервов и крови было попорчено за эти три года – знает только моя язва.¹

      1. А моя язва не знает? У меня-то дело кончилось сначала кровотечением, а потом, в результате через двадцать лет операцией. И не хотел я, чтобы он играл профессионально, а чтобы постиг начала музыки, для чего нужно не бренчать на гитаре, а позаниматься фортепьяно. Он ведь потом осознал, что это было на пользу. Кстати, я его понял не только в тот раз, но и много раз потом и не настаивал ради тупого принципа.

      С живописью дело обстояло немного иначе. Рисовать я действительно умею (точнее, срисовывать чужие картинки, что мне особо нравилось), занимался этим с раннего детства – но рисовать карандашом, а не красками. А краски я всегда ненавидел. Но разве объяснишь это Батюшке? Любишь рисовать? Умеешь? В кружок – вперед, учись! И целый год меня колбасило от бесконечных натюрмортов, пока не пришли новые ученики, а мы – нас было всего двое: я и Надя Столповская – не попали в привилегированную старшую группу. Тут наша учительница предоставила нам полную свободу действий, сама занималась с «младшими», а мы вдвоем сидели в отдельной комнате и занимались всем, чем угодно, но только не живописью: то лепили папье-маше, то делали коллаж, то плакаты, то просто болтали, а то читали на два голоса пьесы Шварца. Короче, за последние три года ни одного гнусного натюрморта я не написал, что радует. И когда мне пришлось не по своей воле прекратить эти занятия (почему, я объясню позже) – это было единственное, о чем я пожалел.²

      2. Вот и ответ на вопрос «зачем»? Метод тыка: что-то не понравилось, а что-то понравилось, иначе гонял бы хвост трубой без интереса.

      С бассейном было проще. По гороскопу я – крыса и рыба, люблю воду, люблю плавать, в Октябрьском ходил в бассейн постоянно, в Питере почти каждый день плавал в Мишином бассейне (он устроился тренером), поэтому на занятия я ходил с удовольствием. Но… не напрягался, за рекордами не рвался, и когда года через два ребром встал вопрос: либо переходить в спортивную секцию (а это шесть тренировок в неделю), либо бросать, то ответ я выбрал однозначный. И с легкостью бросил. И об этом ничуть не жалею.³

      3. И я не жалею. Я отдал его своему тренеру для общего развития, а когда она сообщила мне, что пора переходить на профессиональные тренировки, то спросил его и мы оба вместе решили, что не стоит уродоваться, лучше остаться физкультурником и плавать в своё удовольствие.

      5

      Мои новые друзья: мексиканец Бенито, Серега Тропин и араб Алик. Вообще-то у Бенито, как у всякого мексиканца, было штук 15 имен, но мы называли его просто, а он скромно представлялся как Веня. Жил он в соседнем 709-м номере и был на год