Четыре жезла Паолы. Алла Гореликова

задирает: вот вам только и доверяют, что за господином запасное копье таскать да амуницию его чистить, а мы-ы…

      – Завидуешь? – остро глянув, спросил Фабиан.

      – Еще чего, – фыркнул белобрысый. – Я вырасту, рыцарем стану. Мне честная сталь нравится, а магия… – Скользнув взглядом по Паоле, оруженосец вдруг запнулся, покраснел и умолк.

      – Каждому свое, Кай, каждому свое. – Гидеон отхлебнул из уже больше чем вполовину опустевшей фляги, протянул Паоле. Та мотнула головой: вроде и немного выпила, но и так уж начали путаться мысли, затуманилось перед глазами, потянуло в сон. Паола зевнула, прикрыв рот ладошкой, привалилась к плечу черноволосого рыцаря…

      Проснулась она в своем шатре. Ольрик разбудил:

      – Вставай, девочка, пир ждет.

      Ей совсем не хотелось на пир. Хотелось спать, спать, спать. Хотя… хотя и поесть бы не помешало. Паола села, потянулась. Провела ладонями по растрепавшимся волосам, привычно направив к рукам легкую волну магии. Накатила слабость. Ольрик покачал головой:

      – Ты потом, конечно, привыкнешь, первый раз всегда самый трудный. Но пока воспользуйся лучше расческой. – Протянул деревянный гребешок, провел ладонью перед лицом Паолы, над головой. – Каждая жезлоносица должна точно знать, сколько ей нужно времени на полное восстановление сил. Тебе, по моим прикидкам, потребуется три-четыре дня.

      – Так много?! – Рука Паолы дернулась, гребешок запутался в густых волосах. Ойкнув, девушка жалобно посмотрела на наставника. Четыре дня?! Хорошая жезлоносица, водрузив жезл, уже на следующее утро готова отправиться в путь!

      – Ничуть не много, – нахмурился Ольрик. – Ты еще молода, неопытна. Всевышний наделил тебя редким, редчайшим даром. Но развивать его ты должна сама.

      Паола вздохнула, опустила голову. «Сила придет с опытом», – эти слова наставники гильдии магов повторяли куда чаще любых других назиданий. Гребешок драл волосы, напоминая Паоле не слишком-то счастливые годы детства. Радость сменилась досадливым недовольством. Как будто вершина, на которую взобралась, истратив все силы, оказалась ничего не значащей малой кочкой, а настоящие вершины – вон они, далеко впереди, но до них поди дойди, поди взберись…

      Хотелось плакать.

      Пир Паоле совсем не запомнился. Шумно радовались, поздравляли новую жезлоносицу Империи, желали легких путей, верных спутников и славных возвращений. Гидеон даже обнял, завершив длинную цветистую здравицу пожеланием счастья, и расцеловал. А она думала – неужели и дальше будет так? Мгновение восторга, чистой радости от достигнутого, а после – отрезвляющее видение сияющих вершин далеко впереди, так далеко, что поди дойди… И всю жизнь – лететь, выбиваясь из сил, к недосягаемым сияющим вершинам, все отчетливей понимая свою малость пред ликом Неба? Она не удержалась, расплакалась, но остальные решили, похоже, что это от счастья пополам с усталостью. Паола не стала разуверять. Только Ольрик, конечно, понял. Но промолчал. Он тоже знал о далеких вершинах.

      Наутро свернули шатры