Обязан побеждать. Владимир Нестеренко

был жив, но ранен в правый бок и, слыша топот, перевернулся на спину, закрыл руками лицо.

      – Он живой, товарищ лейтенант, – доложил Осинин.

      Белухин подошёл, присел рядом на корточки, отдернул руки с лица немца.

      – Где находятся ваши передовые войска? – спросил лейтенант по-немецки.

      – Я не знаю, я не солдат фюрера, я рабочий и против войны.

      – Против, а топчешь нашу землю.

      – Меня заставили идти в армию, в хозроту. Мне сорок пять лет. У меня дети.

      – Воюют за фюрера?

      – У меня две дочери, я ранен, помогите, возьмите меня в плен.

      Подошла Таня.

      – Перевязать? – спросила она.

      – Мы не можем брать пленных, – жестко ответил лейтенант, – уходи к машинам! – И, обращаясь к немцу, снова спросил: – Где ваши передовые войска?

      – Я слышал, что наступление захлебывается. У города Ельни и реки Десна ваши яростно атакуют.

      – Что же дальше предпримет фельдмаршал фон Бок?

      – Я не знаю, но слышал разговоры, что войскам нужна передышка, пополнение и снова удар на Москву.

      Лицо лейтенанта помрачнело. Таня ахнула.

      – Санинструктор, я вам приказываю отойти к машинам. У нас времени в обрез. – Он проследил, как Таня пошла назад, и сурово произнес: – Именем народа Советского Союза, приговариваю врага, ступившего на нашу землю, к расстрелу. Приговор привести в исполнение рядовым Осинину и Шелестову.

      Лейтенант повернулся и пошёл вслед за Таней, он слышал, как бойцы передернули затворы винтовок, а Осинин скомандовал: «Огонь!»

      Подойдя к машинам, Белухин присел на ступеньку полуторки, дожидаясь рядовых. Те с бледными лицами явились следом. Лейтенант встал.

      – Я вижу, у вас руки трясутся, словно вы кур воровали. Огневая подготовка – ни к черту. Вдвоём стреляли по одному солдату и только ранили. Это нестроевик, боевой автоматчик из вас бы сделал решето. Меткая стрельба – ваша жизнь, – сурово говорил лейтенант, вытаскивая пистолет из кобуры. – Осмотреть, есть ли кто живой?

      – Никого, все мертвецы, – первым пробежавшись вокруг машин, сказал Лёха.

      – Ладно, но в следующий раз оружие держи на боевом взводе. Вдруг раненый вооружен автоматом, он прошьёт тебя, как портной штанину.

      – Не прошьёт, – сказал Лёха и всадил в борт кинжал. – Натренировался, пока бродили по лесу, и пацаном любил в ножички играть.

      – Это уже кое-что, молодец, – похвалил лейтенант бойца. – А ты, рядовой Осинин?

      – Не, я не умею.

      – Учись, очень пригодится. Вам многому надо научиться. Боевая подготовка слабая, думаю, физическая – тоже. Сколько дней вас готовили к бою?

      – Около месяца. Стреляли всего два раза. Не было сначала винтовок, а потом патронов, – виновато оправдывался Шелестов.

      – Больше в карауле стояли, да маршировали. Правда, марш-броски были, – сказал Осинин, – я на ногу лёгок, первым всегда шёл.

      – Словом, на врага бросили пушечное мясо, – тихо и зло сказал лейтенант. –