Пояс Ориона. Татьяна Устинова

душе сделалось веселее.

      – Тогда почему мы решили, что это – он?

      – Потому что я назвал его по имени, и он удивился, что я его знаю.

      – А если б ты назвал его Александром Македонским и он удивился, что его знаешь, тогда как?..

      – Ты хочешь сказать?..

      – Я хочу сказать, – Тонечка отхлебнула ухи и зажмурилась, так было вкусно и горячо, – что мы с тобой застали в доме твоего друга какого-то подозрительного типа с ножом. И тут же решили, что он есть потерянный в младенчестве племянник, а оказалось, что он заурядный жулик!.. Может, он видел, как хозяина забрали, и решил вечером навестить пустой дом. Поживиться не удалось, мы ему помешали, так он хоть карточку у тебя стянул!

      – Ну, давай по первой, пока холодная!

      Герман разлил водку, полюбовался на сразу запотевшую стопку, плотоядно осклабился, коротко вздохнул и махнул одним глотком.

      – Алкоголик, – пробормотала Тонечка, тоже махнула и следом отправила в рот ложку ухи. – А утром-то что было! Я больше никогда! Я ни за что! Я в рот не возьму!..

      – Приятного аппетита, шери.

      Она вытаращила глаза и вскрикнула:

      – Колбаса! При чём тогда колбаса?!

      – Колбаса ни при чём, – согласился Герман немного удивлённо. Он всё не мог никак привыкнуть к её перескакиваниям с мысли на мысль, с эмоции на эмоцию. – Мы заказали уху, форшмак, водки и пирожное с кремом. Колбасу не заказывали.

      – Парень наверху в спальне ел колбасу, это совершенно точно! На туалетном столике валялись шкурки и крошки, и от ножа пахло!.. И почему он в спальне устроился?

      – О чём нам это говорит?

      – О том, что это какой-то странный жулик! Он забрался в дом и первым делом решил закусить хозяйской колбасой, что ли?.. И поспать в теплой постели?!

      – Где нам теперь его искать, – задумчиво проговорил Герман. – Вряд ли он в дом вернётся…

      – Зачем его искать?

      – А если он на самом деле племянник Кондрата?

      – Кондрата освободят, и он его сам найдёт.

      Герман ничего не ответил, и она поняла, что это всё продолжение повести «Военная тайна». С племянником что-то связано, и муж знает, что именно, а она нет.

      И правду он не скажет.

      Тонечка доела уху, намазала на тонкую ржаную греночку форшмак, деловито отряхнула крошки с халата, потянула с пола рюкзак и вынула фотоальбом.

      – Посмотрим?

      Герман взглянул на альбом и скривился.

      – Я не люблю фотографии чужих людей под пальмами и на фоне пирамид и новогодних ёлок.

      – Ну, ты слишком придирчив, Александр Наумович. Нам же нужно узнать, как твой Кондрат жил и как жена его жила… Тем более, ты говорил, что он её бьёт, а она побои в сеть собирается выложить.

      – Я так не говорил!.. Это жена так кричала, когда ночью приехала!.. А он её пальцем ни разу не тронул!

      – Это он так сказал?..

      – И он сказал, и я говорю! Кондрат женщин не бьёт. Никто из нас женщин не бьёт!

      – Из кого – из вас? – осведомилась Тонечка, открывая первую страницу.

      Альбом начинался с фотографии ослепительной красавицы в алом открытом платье и Кондрата Ермолаева,