На берегу реки, которой нет. Стихи последних лет. Иосиф Давидович Гальперин

ого. Проще было бы составить предисловие из цитат, которых я настриг множество. Но поэзия живёт по иным законам, и никакой цитатник (а в сборнике много афористичного) не заставит меня задумываться, останавливаться, перечитывать. Ибо любая цитата, даже самая прекрасная, вырвана из контекста. Да и сам контекст в поэзии – понятие условное. Вот вы начнёте читать книгу с этого: «Моих эпох не сосчитать с разбега». И в том же стихотворении: «Я жил, а государства исчезали, и новые над ранами роились…» Но цитаты не передадут вам ни смысла, ни поэтических вибраций того, что поместилось между этими словами, и что будет после.

      Я сказал бы неправду, если бы начал рассуждать о том, как российский горожанин превратился в болгарского горца, ухаживающего за садом, собирающего виноград вместе с крестьянами деревни Плоски, готовящего вино и ракию, ожидая дозревания поздних гроздей, поднимающегося на гору Пирин сквозь клубящиеся облака, переступая через вымытые древним ручьём корни старых деревьев. Нет, к этому уже привык. Меня интересовало, изменился ли поэт Иосиф Гальперин, издавший уже немало книжек, награждённый звучными премиями, известный в России, Болгарии, Германии, да везде, где читают по-русски.

      Да, он изменился. Он будто врос в античность, совершенно не акцентируя на античности внимание. Остался при этом собой, но будто расширив горизонт собственного поэтического зрения. Он стал свободнее в письме. Не в том смысле, что прежде был несвободен. Нас ведь свела жизнь ещё в университете, потом случилось и поработать вместе. Дружили, пересекались по делу и без дела. Внутренняя свобода – дар от судьбы нашему поколению. Я имею в виду свободу обращения со стихотворной формой, когда он демонстрирует мастерство работы с классическими ритмами, а в других случаях легко выходит за классические рамки.

      Гальперин всегда был философичен, не запекая мозги читателю терминами, но будто размышляя вместе с ним. О чём? Да о чём угодно. О любви. О политике. О природе. О том, как травы, птицы, слова и мысли вырастают из одного сердца. Да, он изменился ещё и в том, что дал право возрасту своему оценивать прошлое и настоящее, быть критичным к сделанному и ставить знак равенства между исчезающими следами большой истории и одного человека.

      Опять хочу процитировать, и вновь запрещаю себе это, поскольку последовала бы целая цепочка цитат… Ладно. Хотя бы это: «От заёмного жара давно уже свой не отнять. Чью задачу решает зажжённый тобою костёр?..» А почему не это: «Завернись поплотнее в мой взгляд, теплота – она верней, чем броня. Нынче страшно на земле, говорят, если зябко – посмотри на меня». А почему не это: «Там бродят тени в темноте – остатки света…» Или это: «То волоком, а то рывками прёт человеческий косяк сквозь воду, твёрдую как камень, сквозь время, данное в горстях». А что за берег реки, которой нет? Извините, прочитаете сами. От гнева читателей меня может уберечь лишь то, что я ни разу не критик. Иначе забил бы вас примерами аллитерации, мастерски используемых сходных корней слов, видимыми и припрятанными метафорами, синекдохами, метонимиями. Но я не критик, я читатель. И вы уж пожалуйста простите мне отсутствие мудрого филологического разбора поэтического полёта. Я могу только утверждать, что полёт этот есть, что стихи у Гальперина взмывают ввысь, падают в пике, планируют над прекрасной планетой, над самой жизнью, врываясь в неё, оставляя в душе свет после того, как сами слова улетели дальше.

      Читайте. В этом сборнике много резких поворотов. Вы будете переходить без предупреждения из одного эмоционального состояния в другое, вы будете сливаться с мыслью поэта или спорить с ней. Но здесь есть главное: наполняясь поэзией, вы будете постигать и путь поэта, и самого себя: «Сверху вниз я читаю текст, снизу вверх читаю дорогу…» И больше незачем вам морочить голову. Остальное – в сборнике.

      Виталий Челышев

      «Моих эпох не сосчитать с разбега…»

      Моих эпох не сосчитать с разбега.

      О, как я жил в военном коммунизме

      в послевоенном дне полуподвала,

      в счастливом детстве общего барака!

      Потом эпоха первонакопленья

      любви и одиночества с друзьями,

      пора географических открытий,

      эпоха возрождения бесстрашья.

      Как таял лёд и воздвигался холод,

      крошились пальцы, уходили люди,

      но эхом оставались в голове,

      всё менее заметные снаружи…

      Я жил, а государства исчезали,

      и новые над ранами роились,

      но древними явились эти страны

      из карты раннего средневековья.

      Глаза отвёл – и время отступило

      к бессмысленным камланиям шаманов.

      Эпоха обновления дикарства

      и перемены действующих лиц.

      Несвязное-6

      1

      Сверху вниз я читаю текст,

      снизу вверх читаю дорогу.

      2

      – Что ты делал всё это время?

      – Читал.

      – Что