Запах креозота. Геннадий Пискарев

Создатель «Копья Лонгина» (Лонгин – римский легионер, проткнувший на кресте Иисуса Христа, чем то ли убил его, то ли прервал земные страдания спасителя) для названия своей поэтической книги взял строку из высказываний библейского мудреца Экклезиаста – «Что было, то и будет».

      Между прочим, полностью это место в священном писании звучит так: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

      Да, далеко ушло развитие цивилизации, за прошедшие тысячелетия, только вот человек почти не изменился. Имеется ввиду особенности его характера, психики, приоритетов – с неизменной борьбой за власть, подчинением слабого сильному, посевами зла и добра.

      К краху идём? Тем более, что теоретически, как поведал первый ядерщик страны Соломонов, мы готовы создать и более мощное оружие. Экономических возможностей нет пока. И тут я робко задал вопрос.

      – Юрий Семёнович, а может быть, нет на это дозволения Свыше? – не от земных властей имею ввиду. Известно: гениальный нейрохирург В.Ф. Войно-Ясенецкий, канонизированный русской православной церковью, мог элементарно просто вылечить человека, пораженного болезнью века – раком.

      Ему было дано Господом знание врачевания страшного недуга. Но не дано позволения применять его.

      Соломонов согласно кивнул головой. И, отвечая на вопрос соседа, – будет ли ядерная война? – ответил, как отрубил:

      – Нет. Но может сработать фактор случайности.

      Казаки

      В нашей лесной стороне, где я родился, казаков вроде бы не было. Но песни казацкие, – буйные, вольные, – пели; парни наши страсть как любили «показаковать» – покрасоваться, погулять лихо.

      Моя первая шапка – «кубанка». Головной убор с округлой меховой опушкой и с крестом из золотого позумента на красном бархатном верхе – достался мне от дяди Васи, материнского брата – «форсуна» и мечтателя (стихи писал), пропавшего без вести на войне.

      Как-то на дне рождения Всемирного казацкого атамана Валерия Васильевича Камшилова, устроенного в ресторане Центрального дома туристов, опекаемого известным «солнцевцем» – «Михасём», я, женатый на внучке кубанского казака, говорил об обожании казачества жителями моего неказацкого края, о корневой связи иконного крестьянина-мужика с казацким сословием.

      Казак – воин и труженик, первопроходец, но разве не кондовые «навозные жуки» моей деревни и тысяч таких же деревень отстояли Отечество в грозные годы Великой Отечественной, надев серые шинели, вместо замурзанных телогреек, шагнув с поля хлебородного на поле бранное ратное? Не они ль «пол Европы, пол Европы пропахали, проползли?».

      Атаман, прошедший Афган, Югославию, Сирию и прочие огни и воды, израненный «не на охоте» – в боях, вмешался в моё самовоизлияние:

      – А ты не забыл, Геннадий, что именно казацкий отряд сопровождал родоначальника императорской династии Романовых, молодого боярина Михаила, из твоей Костромы в Москву?

      Я принял реплику, закончив тост во славу вольного Казачества – хранителя и оберега державной