Вести с полей. Станислав Борисович Малозёмов

жену Ольгу, молодую мурманскую красотку, Олежка Николаев задумал по дороге не убивать насовсем, а привязать верёвками к столбу возле магазина, где за день весь совхоз отмечается, а на груди прикрепить табличку: «Я – шалава последняя! Я изменила мужу с козлом Кравчуком Анатолием! Плюйте в меня и кидайте камни в моё развратное тело!». Длинно получалось, но Олежка Николаев знал, где у него лежит большая фанера, школьный набор кисточек сына и черная тушь. Должно хватить на весь обличительный текст.

        Зерно из-под полога выпрыгивало на дорогу и травянистые обочины. Но не без пользы. Птиц, сусликов, полёвок и сурков – тьма была в округе. И звук автомобиля инстинктивно влёк их всех к дороге совершенно обоснованно. Поскольку пищевой инстинкт развит у живности так же мощно, как и  половой, то обмануть он не мог. И рассыпанное зерно не пропало, а полностью ушло на поддержание жизненного тонуса фауны, поголовно мечтающей пережить зиму, забив норки и гнёзда под завязку дарами человека, самого доброго и разумного предмета в природе.

      Подлетели они к дому Кравчука как вовремя спустившиеся с небес ангелы смерти и справедливого отмщения. Олежка выхватил монтировку из-под сиденья и первым, выбив ногой дверь, вломился в хату. Кравчук Анатолий в штанах, носках, рубашке и пиджаке спал поверх простыни, накрыв лицо газетой «Труд». Рядом с кроватью стояла табуретка. На ней – блюдце с тремя раздавленными охнариками. А рядом с блюдцем стакан пустой и бутылка самогона, едва начатая. Следом в дом ворвался Валя Савостьянов, бросая перед собой страшный взгляд. Они  остановились с открытыми ртами, после чего Николаев Олег сделал шаг к окну и отодвинул вбок короткую занавеску. Жены на подоконнике не было, а больше и искать негде. Кроме кровати, табуретки и баяна в углу Кравчук Анатолий в хате лишних вещей не имел. Всё ещё не верящий в такое глупое фиаско, Олежка сбросил с лица Кравчука газету и, широко крутнув рукой, въехал ему небольшим своим кулачком в челюсть. Кравчук, ясное дело, проснулся, встал и отметелил обоих одновременно, раскидав их в неудобные позы по углам. Драться он любил и хорошо умел. И только кто-то с очень помутненным разумом мог додуматься спровоцировать его на это любимое, кроме питья самогона, занятие.

      – Вы чё?! – искренне изумился Кравчук Анатолий. – Жить надоело?

      – Ольга-то где моя? – задал вопрос, не имея пока возможности встать, Николаев Олег.

      Кравчук закурил и сел на кровать.

      – Твоя, что ли?

      – Ольга моя, да! – с трудом сел Олежка на задницу и вытянул ноги.

      – А я ей кто, слуга? – Кравчук затянулся покрепче, разместил папиросу на краю блюдца и поставил обоих мстителей на ноги. – А! Позавчера в магазине видел её. Селедку брала. А что, пропала с тех пор? Селедку хоть донесла до дома?  В хате она наверняка. Где ей быть?

      – И ты её точно не…– начал Валя Савостьянов.

      – Да точно не видел, говорю, с позавчерашнего полудня, – Кравчук задумался. Вспоминал .– А! Я ж два дня кряду с Нинкой из МТС у неё