Дело о красном виноделе. Михаил Юрьевич Назаров

осмотрели всё помещение.

      – Приказ тайных дел пожаловал, – сказал, заглянувший в спальню стрелец, встретивший нас на улице.

      – Понятно… – безразлично ответил мужчина, всё ещё заполнявший бумагу.

      Я подошёл к нему почти вплотную помахал перед ним руками, но он всё так же смотрел в протокол. Спустя минуту он меланхолично спросил:

      – Господа опричники, что желают?

      – Да, я повторяю свой вопрос, что здесь случилось?

      Сделав шумный глубокий вдох и выдох, он ответил:

      – Сами не видите… Несчастный случай. Неудавшийся, кхм… вечер закончился отравлением. Постоянно же говорим: чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью…

      – Понятно… – задумчиво произнес я, ничего так здесь живет элита, на полу паркет, стены отделаны деревом, люстры позолоченные.

      – Бегом лекаря сюда! – неожиданно крикнула Елена, стоящая над потерпевшей. – Она ещё жива, пульс еле прощупывается.

      Моментально прибежал доктор Салтыковых. Стал осматривать девушку, Премудрая стала с ним громко спорить, прямо указывать на профессиональную непригодность доктора. Как это не отличить живого человека, пусть даже с минимальными признаками жизни от трупа?! Уже через десять минут этот медик, в сопровождении стрельцов, увёз потерпевшую в госпиталь.

      – Итак, Елена, что у нас тут? Алкогольное отравление, наверное? – спросил я.

      – А я бы не была так уверена. – Елена осматривала бутылку из-под вина. – На алкогольное отравление не похоже, они выпили-то совсем немного, скорее всего в вино было что-то подмешано, но точно скажу после экспертизы.

      – Точно не от алкоголя? – я решил уточнить.

      – Да! Смотри, видишь, Салтыков пытался держать руку у горла, рот открыт, он задохнулся. Алкогольное отравление не приводит к удушью, если, конечно у него не было аллергии. Что маловероятно, если бы он знал про аллергию, он не стал бы пить вино.

      – Понятно… ладно, работай.

      Я подошел к окошку, во дворе суетились стрельцы и салтыковские слуги. В образовавшейся тишине, послышался женский плач.

      – Кто это плачет?

      – Это жена Вадима Салтыкова… точнее уже вдова… – задумчиво ответил следователь.

      – С ней можно поговорить?

      – Пожалуйста, я здесь не хозяин. Мне всё равно. – Вот! Последней фразе этого стрельца я верю!

      – Елена, тогда заканчивай с осмотром, а я пойду, побеседую с вдовой, – она кивнула мне в ответ.

      Вдова боярского сына плакала в гостиной, около нее находились несколько служанок. В дверях меня остановил пожилой мужчина с хитрым прищуром и густыми рыжими усами в дорогом шелковом халате, глава семейства – Матвей Салтыков, и отвел меня в свой кабинет. Мне бы такой кабинет! Я бы в нем жил. Кроме письменного стола нескольких кресел и пары шкафов, в помещении так же стоял большой мягкий диван перед камином.

      – Молодой человек, с девочкой сейчас не надо говорить, видишь какая у нее трагедия, потеряла любимого мужа. – Боярин закурил