Живой проект. Дарья Викторовна Еремина

за шагом, день за днем по миллиметру продвигаясь к своей цели. Он не думал, что сделает и что скажет, если до нее дойдет информация о живом проекте, баламутящем людские массы. Он не думал и не предполагал, как она на это отреагирует, лишь помня тот разговор продолжительностью в день. Он помнил брезгливые складочки в уголках ее губ, когда она говорила о клонах. Помнил, с какой твердостью и непререкаемостью она отстаивала свое мнение. То самое мнение, борьбу с которым он оплачивал, возложив на нанятых людей и волонтеров. Он понимал как маловероятно то, что она захочет сказать ему хоть слово после того, как узнает правду. Но надеялся, что если это произойдет после, уже после. Если он перевернет мир с ног на голову для того, чтобы доказать ей, что он – человек, – она все же сможет взглянуть на него по-другому.

      Нет, Александр вел свою борьбу не ради этих призрачных, но поддерживающих его надежд. Но за месяцы, прошедшие со дня их знакомства, Ольга не покидала его мыслей и не позволяла забыть о себе. Он помнил ее ясное лицо, ее забавную рассеянность и блеск волос, помнил тепло ладони и смех, помнил удивительные глаза, прячущиеся за ресницами, когда их взгляды встречались. Помнил ее меланхоличное спокойствие и консерватизм; неожиданную эрудицию, раскрывавшуюся в долгих разговорах на хорошем, становящимся практически ископаемым, русском языке. Он помнил неожиданное до знакомства с ней влечение к человеку и женщине, столь непривычно настоящей, реальной, отчаянно естественной, будто сложившейся из воспетых образов прошлого, прошедшего сквозь века и материализовавшегося в плотную, осязаемую, уникальную личность. И ни на секунду он не усомнился в своих действиях прошлых, настоящих и планируемых.

      Собравшись, он открыл письмо.

      «Сашенька, здравствуйте!

      Этот доклад профессора Высоцкого свел мир с ума!

      Я не понимаю, как это может происходить в наш век, в нашем мире. Я сижу здесь, в Арктике, но мне мерещится кровь на собственных руках. Я не понимаю… и мне страшно…»

      Успокоено вздохнув, Александр улыбнулся. Ни сегодня, ни сейчас, ни в этом письме.

      Он подумал, что Ольга переживает за живые проекты, но следующие строки разубедили его.

      «Саша, как люди могут так себя вести? Ответьте мне, потому что сама я не в состоянии это осознать и принять. Что в человеческой природе позволяет проявлять такую жестокость к существам несовершенным, вторичным, с притупленным инстинктом самосохранения? Ввиду чего они считают себя вправе с подобной агрессией уничтожать чужую собственность? Объясните мне, Саша!

      Я не хочу вникать в детали происходящего. Мне претит сама мысль о том, что современный человек считает себя не только вправе вести себя подобным образом, но и видит в своих действиях что-то благородное, оправдывается стремлением к сохранению своего вида. Если это люди, то мне стыдно за то, что я – человек. Мне больно от происходящего.

      Вместе с тем, я согласна с Федором Ивановичем в вопросе о массовом выпуске живых проектов – это необходимо