Исток бесчеловечности. Часть 1. Этот ненавистный. Светлана Люция Бринкер

он дядька, я сразу заметил, – Штиллер присел за стол и стал катать яблоко из ладони в ладонь. Ему казалось, что эти волшебные кругляши способны на большее, чем просто быть съеденными, нужно просто испытать их. – Знаешь, насколько я могу судить, если это ваше пугало Родигер хоть что-то говорит, значит, с ним можно беседовать, Спорить, вразумлять. Истинно страшные вещи бьют без предупреждения, с ними перемирия не заключишь.

      – Например? – уточнила Бретта.

      – Скажем, шизофрения, – на Штиллера уставилось две пары изумлённых глаз, – или оомекский наоборотец. Испугаться наоборотца – нормально.

      – Бояться глупо! – безапелляционно объявила наёмница. – Действовать надо. Бить. Или убегать. И возвращаться в хорошей компании.

      – Да я не про такое. Возьмём шушунов…

      – Буэ, шушуны, не надо мне, бери сам! – Бретта торопливо смахнула воображаемую пыль с рукавов, как делали суеверные прачки, отгоняющие призрачных рыб.

      Ненка захихикала.

      – Грязная мелочь, – наёмница вздрогнула и подобрала ноги в мягких сапожках, добротных, но знавших лучшие времена.

      – Ага, – улыбнулся и Рен, – моя бабка никогда бы не заснула в доме, где завелись шушуны. Они, говорят, переносят чесотку. Увидеть шушуна вечером – к неудаче в игре, а поутру – к зубной боли…

      – Шушуны съедят твои сны, – вспомнила Ненка.

      – Точно! Они, говорят, ещё пьют кровь новорожденных, высасывая её из пяток, – он заметил, что Ненка закивала: тоже слышала. – Поэтому детям пеленают ножки. Шушуны омерзительны, этакие куколки без глаз. А на самом деле эти малыши совершенно безвредны, «видят» всей кожей гораздо лучше нас. Мне, например, смешон и тот, кто при виде шушуна визжит да на стол лезет, и тот, кто за ними с метлой гоняется. А ты как, Бретта, бьёшь али за подмогой бежишь?

      Бретта сумрачно повела носом, послала загадочный взгляд, означавший, видимо: «Стань шушуном – узнаешь».

      – Тебе проще, ты превращаться умеешь, – вспомнил Рен толстяка и глухого хрюня. – Как ты это делаешь, кстати? Или от рождения полиморф?

      – Сам полимор. Кто такой вообще? – девушка вгрызлась в яблоко.

      Штиллер наблюдал, как она расправляется с глянцевым бочком и был счастлив непонятно отчего.

      – Меняющий внешность, перевёртыш, – пояснил он.

      – Нет, – помотала головой наёмница, – это всё гостевые ворота Гильдии. Они заколдованы так, чтобы не узнать, с кем говоришь. А, ясно, ты думал, я превращусь в бугоя или в Морскую Змею и всех спасу? Хе-хе… Твоя очередь. Рассказывай, зачем ты-то ввязался в это пропащее дело? Я, например, сестрёнки её, Мерре, лучшая подруга, родители их меня подкармливали, когда… Когда голодная была. А ты тут какой выгоды ищешь? По-ключниковски тебе разумнее было бы оставить всё, как есть. Дом с жильцами не запрёшь, за него тебе не заплатят, правду говорю?

      – Не заплатят, точно, – Рен потёр лоб. – Что же теперь делать? Придётся, видимо, обойтись без вознаграждения и ложиться спать голодным.

      «Почему