Дельфийский оракул. Екатерина Лесина

Она пустоголовая, но не вредная. И – нельзя ее бить.

      «Одна пациентка попросилась: лечиться бесплатно, она была предупреждена. В ответ она сказала: «Да пусть у меня заберут все, что угодно, – и добавила: – У меня все равно ничего нет». Она благополучно излечилась, а через несколько недель разбила в аварии машину, при этом еще и получила перелом бедра.

      Читайте Евангелие. О необходимости отработки, о плате за лечение говорил и сам Христос:

      «И тотчас проказа сошла с него. И он повелел ему пойти показаться священнику и принести жертву за очищение свое»[1].

      – Ты… с тобой вообще невозможно разговаривать, – вздохнула Алиска и слезла со стола. – Ты ничего не хочешь! А над отношениями надо работать. Все так говорят…

      – Все, значит? – Далматов закрыл ноутбук. В голову ему пришла совершенно безумная и довольно-таки неожиданная мысль. – Ну, если все, тогда – да, это правда. Скажи-ка, милая, ты в магию веришь?

      – В белую?

      – Конечно, в белую.

      Она кивнула и осторожно поинтересовалась:

      – Ты погадать хочешь, да?

      – Ты хочешь. Погадать хочешь. Очистить свою ауру. И наладить отношения. Я знаю одно очень хорошее место…

      Глава 3

      Дела давно минувших дней

      Домой Саломея вернулась под вечер, в весьма смятенном состоянии духа. Эта встреча… и – прогулка по городу, без цели, без плана. Разговор, который то обрывался, то продолжался, ветвясь случайными фразами:

      – А ты помнишь…

      – Помню… и еще – тогда, когда уехал и…

      – …чем занимаешься…

      – …все тем же… а ты?

      Слова, слова, слишком много слов, которые словно сетью оплетают сознание Саломеи.

      Бабушка ведь говорила: старую пьесу наново переиграть, конечно, можно, но суть ее от этого не изменится. А мама требовала – немедленно выбросить всякие глупости из головы. И папа, который ничего не говорил, но самим молчанием своим мамину мысль поддерживал: и вправду, глупости это, Саломея.

      Тебе ведь не шестнадцать лет уже. И даже не восемнадцать.

      А ты все принца ждешь. Дождалась – на свою голову.

      И картинка – куда как романтичная! Набережная. Узкая река в бетонных берегах, время от времени разрывающихся песчаными пляжами. Яркие зонтики. Яркие полотенца. Яркое, слепящее солнце. В теплой воде плещутся люди и утки, уже не обращающие внимания друг на друга. Ползут по водичке катамараны.

      Воркуют у самых ног голуби.

      – …я не хочу с тобой расставаться. – Пальцы – к пальцам, тепло – к теплу. И страшно разрывать этот мостик из двух рук, слишком робких, чтобы позволить себе нечто большее, нежели этот хрупкий контакт. – Мы ведь увидимся?

      – Да… не знаю. А ты хочешь этого? – Саломея боится услышать его ответ.

      – Хочу. Всегда хотел. И нам надо серьезно поговорить.

      Саломея боится и этого разговора… и того, что его вдруг не будет.

      – Я должен все тебе объяснить. – Аполлон

1

«Ев. От Луки», гл. 5, ст. 13, 14.