Царская сабля. Александр Прозоров

мухи.

      Сверху стали скатываться другие бояре – и Басарга, пока не задавили, попятился, выбрался из ямы на вязанки, заполняющие ров, перелез дальше. Щит все еще оставался в его руке – но сабля потерялась где-то там, вырванная из пальцев при кувыркании.

      Боярский сын огляделся, надеясь подобрать клинок кого-то из павших, но вокруг, на удивление, не оказалось ни одного тела – главная сеча случилась на улицах Казани.

      – У-а-а-а!!! – Опрокинув последних ратников, басурманская толпа хлынула через воронку и ров наружу.

      Уцелевшие русские воины побежали прочь, спасая свои жизни. Басарга, остро, до холодного пота между лопаток, ощущая свою беззащитность, тоже кинулся наутек, спотыкаясь о разбросанные обломки бревен и комья глины, пока внезапно не врезался в богато одетого юного князя в шитой золотом ферязи и высокой соболиной шапке.

      – Куда драпаешь, заяц ушастый?! – схватил его за горловину юшмана молодой витязь. – Там люди русские в рабстве гниют, там единоверцы твои кровь проливают! Там твое место, трус безродный!

      – Саблю… Потерял… – растерянно выдохнул Басарга, пытаясь понять, откуда он знает этого безусого, но высокого плечистого юношу.

      – На! – Князь вырвал из ножен клинок и сунул ему. – Не опозорь!

      И тут Басаргу кинуло в жар: бегущих из города ратников пытался остановить государь. Сам Иоанн, кинувшийся к прорыву быстрее своей свиты!

      – Ца-а-арь!!! – во все горло закричал боярский сын Леонтьев. – Царь с на-ами!!!

      Он развернулся и бросился навстречу ногайцам. Поймал на государеву саблю одного, вскинул вверх, выбросил вперед щит, сильным ударом окантовки ломая ребра, принял на щит пику, присел, длинным взмахом подрубил врагу колено, крутанулся, принимая выпад другого на грудные пластины юшмана и пуская кончик клинка вскользь, чтобы ответным ударом вспороть басурманину горло, столкнулся щитами еще с одним, подпрыгнул, наваливаясь и перекрывая ему обзор, а потом, резко присев, подрубил врагу ноги.

      Ощущение близости государя, тяжесть царского клинка в руке удесятеряли его силы, позволяли ломать окантовкой щита руки и ребра, рубить черепа прямо со шлемами, колоть так быстро, что ногайцы умирали, не успев понять, откуда пришла беда.

      – Ца-арь!!! Царь с нами! За Иоанна! За царя!!!

      Внезапно развернувшееся и встретившее басурман щитами и саблями воинство заставило ногайцев остановиться, а затем и попятиться. Случившейся заминки хватило боярину Басманову, чтобы поднять полусотню бояр в седла и, промчавшись через поле, врезаться в толпу защитников Казани. Конница, стоптав правый край врага, прорубилась до середины человеческой массы и остановилась, стремительно тая, точно сугроб под весенними лучами. Под уколами пик, ударами мечей и топоров всадники падали один за другим под ноги басурманам – однако тут грянул плотный залп выстроившихся в правильную шеренгу стрельцов. Свинец начисто скосил левый край ногайской толпы, изрядно проредил центр. Уцелевшие