Крещение огнем. Башня Ласточки. Анджей Сапковский

Видите натянутую на жерди палатку? И мужика, что стоит рядом? Он торгует прелестями собственной дочери. Цена – договорная. Я только что видел, как он принял курицу.

      – Хреновое же у вас будущее, люди, – угрюмо бросил Золтан Хивай. – Каждое разумное творение на этом свете, попав в беду, нужду и несчастье, присоединяется к собратьям, потому что вместе легче переждать худое время. Один другому помогает. А у вас, людей, каждый только и знает, как бы на чужой беде нажиться. В голод пищей не поделится, пожирает тех, кто послабее. Такое поведение объяснимо у волков, ибо дает выжить самым здоровым и сильным. Но у разумных рас такая селекция обычно позволяет выжить и командовать другими самым большим подлецам. Выводы и прогнозы сделайте сами.

      Лютик резко возразил, приведя известные ему примеры еще большей обдираловки и торгашества среди краснолюдов, но Золтан и Персиваль заглушили его, одновременно проиграв на губах протяжные звуки, имитирующие пускание ветров, что у обеих разумных рас выражало пренебрежение к аргументам оппонента. Конец начавшейся было ссоре положило неожиданное появление группы кметов, предводительствуемых уже знакомым по охоте на вампиров стариканом в фетровом колпаке.

      – Мы касательно Лаптя, – сказал один из кметов.

      – Не покупаем, – в унисон буркнули краснолюд и гном.

      – Энто тот, которому башку пробили, – быстро пояснил другой кмет, – мы его женить замышляли.

      – Не возражаю, – зло сказал Золтан. – Всего ему наилучшего на новом жизненном пути. Желаю здоровья, счастья, успехов в делах и личной жизни.

      – И множества маленьких Лаптят, – добавил Лютик.

      – Ну-ну, милсдари, – сказал кмет. – Вам бы все хиханьки да хаханьки, а как нам его таперича женить-то? Ежели он опосля того, как вы ему в умишко долбанули, вовсе дурной стал, дня от ночи не отличает?

      – Ну, не так уж все паршиво, – буркнула Мильва, глядя в землю. – Мнится мне, ему уж полегчало. Гораздо лучше, чем с самого с ранья.

      – Не знаю я, какой Лапоть с самого с ранья был, – возразил кмет, – а только видел, как стоял он перед оглоблей, торчком торчавшей, и втолковывал той оглобле, какая она красна девка. Э, чего тут болтать, скажу коротко: гоните штрах за убивство.

      – Чего-чего?

      – Кады лыцарь кмета прибьет, должон штрах платить. Так в законе сказано.

      – Я не рыцарь! – рявкнула Мильва.

      – Это во-первых, – поддакнул Лютик. – Во-вторых, это был несчастный случай. В-третьих, Лапоть жив, значит, не может быть и речи о штрафе за убийство. Самое большее – о компенсации, то есть возмещении ущерба. А в-четвертых, у нас нет денег.

      – Тады отдавайте конев.

      – А ху-ху не хо-хо? – Глаза Мильвы зловеще прищурились. – Да ты, похоже, вконец сбрендил, кметок! Гляди не переусердствуй.

      – Крррва мать! – заскрежетал Фельдмаршал Дуб.

      – Вот прямо в самое суть попала птица, – протяжно сказал Золтан Хивай, похлопывая по засунутому за пояс топорику. – Чтоб вы знали, мужики, у меня тоже не самое лучшее мнение о матерях тех типов, у которых только