После измены (сборник). Мария Метлицкая

Подчеркивает, что лично ей.

      Я задыхаюсь от обиды и возмущения. Ору, как резаная:

      – А твоей дочери? Или это не в счет?!

      Мама соглашается, что она погорячилась, но на прощание заявляет, что я истеричка и мне необходим врач – невропатолог, а еще лучше психиатр.

      Наверно, с этим можно поспорить, а можно и согласиться. Я и сама понимаю, что я далеко не в порядке. Нервы на нуле, без снотворного не засыпаю. Но – разве это так удивительно? Разве любая другая женщина на моем месте плясала бы и веселилась? Сомневаюсь.

      Нет. К психологу рано. Я вполне могу справиться сама. Нужно время, чтобы пережить обиду и привыкнуть к своей боли. Интересно, а к предательству можно привыкнуть?

      Да, да, я уверена, что это – предательство. Как ни крути и что ни говори. Статистика и жизненный опыт, увещевания и примеры не работают, потому что у всех разные ситуации. Одни живут во лжи всю жизнь, другие и ложью это не считают, третьим важно сохранить материальный статус, они ни за что не откажутся от привычки к хорошей жизни. Некоторые держатся из-за детей, хотя мне это кажется неубедительным. Есть такие, кто на измену отвечает тем же – что ж, успехов им! А у кого-то и вовсе не случилось любви, им и нечего вспоминать: хорошего было немного.

      А мне есть что помнить, потому что хорошего было очень много. Очень. И потому, что была любовь. И страсть. И общая молодость. И общие проблемы и трудности, которые никогда не делились на «твои» и «мои».

      Вот поэтому это и есть предательство. И никакое другое слово тут не подойдет. Никакой это не банальный поход налево. Человек все сломал и все разрушил, лишил меня веры. А это – страшно. Страшно жить и не верить. Страшно ждать ножа в спину.

      Я так не хочу!

      Накануне маминого юбилея я раздернула шторы и села у зеркала. Виски седые. Глаза – как у больной собаки. Под глазами… Руки – и те – скукожились и постарели. Вместе с душой.

      Так, хватит! Умирать нам рановато, есть еще у нас в жизни дела! В конце концов, через несколько месяцев у меня родится внук или – внучка. Разве ради этого не стоит жить?

      Я отменяю свои страдания и попытаюсь жить.

      Звоню своему парикмахеру Веруне. Веруня не в курсе моих перемен, говорит, что приедет вечером, часов в шесть. Верунино в шесть – это и в восемь, и в девять, и даже – в одиннадцать. Она – человек, не понимающий времени. Оно для нее бесконечно растянуто в пространстве и границ не имеет. Но приходится мириться, Верунино мастерство того стоит.

      Маникюр делаю сама. Потом открываю шкаф и перебираю свои наряды. Ищу – бессознательно – что-нибудь потемнее. Ловлю себя на этой мысли и выдергиваю – резко и с силой – платье с алыми маками. Когда-то я его обожала. Говорили, что оно меня очень освежает и молодит. Потом оно стало тесновато, и я полюбила более строгие вещи. Платье с маками отличного качества и фасона, как говорится, на все времена. Вот они, эти времена, и настали – нужно срочно освежиться и омолодиться. С опаской я влезаю в любимое платье. Опа! Болтается мешком. Значит, килограммов пять я точно потеряла. Вот вам