Насты. Юрий Никитин

сказал решительно:

      – Зови. Он хоть и дурак, но хороший дурак.

      – Зови, – поддержал его Зяма.

      Люська заулыбалась:

      – Он правда клевый. Хоть и смешной.

      Я включил связь, ответил на «привет, чувак!» и сказал сразу:

      – Мы зависаем у Данила. Если хочешь, заходи.

      – Буду через десять минут, – ответил Грекор быстро.

      Он явился не через десять, это сказал для солидности, а через пять, не вошел, а почти вбежал, высокий, смуглый и черноволосый, с живыми блестящими глазами и кудрявыми волосами, в плечах еще шире Данила, а бицепсами постоянно ревниво меряются, Грекор отстает аж на два сантиметра, жуть, как жить, хотя и уверяет, что это все из-за недоразвитости трицепсов. Раньше бы сказали, что смахивает на цыгана или еврея, но теперь все подозревают кавказца или среднеазиата, хотя он страстно уверяет насчет родства с южными славянами, а они там, дескать, все черные.

      Имя, правда, теперь ничего не говорит, родители все выначиваются, придумывая своим что-то необычное, из-за чего нашего Данила постоянно называют Данилой или Даниилом, он давно забодался поправлять и теперь только следит, чтобы в документах и всяких справках писали правильно, а то вообще кранты: без правильной бумажки ты букашка даже в Африке.

      – Всем привет! – сказал Грекор весело. – Как жисть?

      Данил ногой пихнул в его сторону табуретку.

      – Нормуль. Садись. Что-то у тебя морда лица, как у зерга…

      – Вчера три бутылки вина выпил, – сообщил Грекор бодро. – И ни в одном глазу! И сейчас никакого похмелья.

      Мы улыбались, переглядывались, даже Люська понимающе вскинула брови и посмотрела на него особым взглядом, но никто не сказал ни слова, только прямодушный Данил спросил:

      – Ты брехло или скотина?

      Грекор оскорбленно вскинулся:

      – Ты чего?.. Ребята, он с дуба рухнул?

      Зяма, сориентировавшись быстрее других, сказал оценивающе:

      – Думаю, брехло.

      – А не скотина? – спросил Данил с сомнением.

      – Может, и скотина, – согласился Зяма, – но меня учили видеть в человеке хорошее, а, по-моему, быть брехлом лучше, не так ли?

      – А скотиной легче, – возразил Данил.

      Грекор сказал обиженно и с непониманием:

      – Это чего так?

      – Только скотина, – пояснил Зяма и выставил перед собой растопыренную пятерню, показывая, что объясняет для доступности некоторым вообще на пальцах, – даже животное, может выпить три бутылки вина за один вечер. Так ты брехло или скотина?

      Грекор застыл с открытым ртом, Данил и Зяма посмеиваются, хихикают даже, Грекор слишком уж прост, и по его роже видно, когда вдруг начинает думать то, что уже брякнул чуть раньше.

      Я подумал, что Грекор может пригодиться в нашей складывающейся компашке, сказал мягко:

      – Данил, ты слишком категоричен. Мы все здесь с некоторыми слабостями, даже с девиантностями, как все тонко чувствующие люди с высокой нервной организацией, прости за сложное для тебя слово. Грекор такой же,