За синей рекой. Елена Хаецкая

очень сердится, а матушка даже всплакнула. Эх ты, голова бедовая! На что гульден-то истратила?

      Не отвечая на вопрос, Марион сказала насморочным от долгого плача голосом:

      – Элиза, голубушка… Там у двери валяется такой тряпичный Что-Нибудь. Принеси мне его сюда…

      Элиза в сердцах шмякнула дверью и удалилась. Марион уж и не знала, на что надеяться, когда дверь снова отворилась и в темноту влетело что-то мягкое.

      Марион схватила зверька, крепко-крепко прижала его к груди и залилась горючими слезами.

      – Одни неприятности мне от тебя, – пожаловалась она.

      Ей представилась вся ее будущая жизнь, полная лишений, одинокая и очень-очень короткая. И будет Марион лежать в сундуке – ветошка ветошкой…

      От этих мыслей слезы текли из ее глаз все обильнее и обильнее, как вдруг чей-то голос тихо произнес:

      – Не плачьте, умоляю, ваше высочество.

      Марион покосилась на сундук.

      – Это вы? – шепотом спросила она своего соседа.

      Привидение, как всегда, отозвалось еле слышным вздохом – берегло силы.

      – Это я, – совсем близко проговорил голос – хрипловатый басок.

      У Марион похолодели пальцы. Ей показалось, что Косорукий Кукольник каким-то образом проник в чулан. Ведь это он называл ее «высочеством».

      – Где вы? – снова позвала Марион.

      – Да здесь я, здесь. Переверните меня, пожалуйста, головой вверх, ваше высочество.

      Марион машинально перевернула тряпичную игрушку. Лапки-кругляшки шевельнулись. Пуговицы благодарно заморгали.

      – Навек ваш должник, ваше высочество. Позвольте представиться! Людвиг-Готфрид-Максимилиан фон Айзенвинтер унд Фимбульветтер.

      – Людвиг фон что? – пролепетала Марион.

      – Сенешаль его величества короля Ольгерда Счастливого, последние двести лет называемого также Плачевным!

      – Ой, – только и сказала Марион.

      Глава вторая

      Лето заканчивалось, и Зимородок по обыкновению явился в трактир «Придорожный Кит» за мазью от ревматизма для Старины Зозули.

      Старина Зозуля вот уже лет сорок как обосновался на здешних болотах и жил там безвылазно, промышляя пушного зверя и засаливая огромные бочки удивительно вкусных грибов. От сходных промыслов кормился и Зимородок, но он-то, в отличие от Зозули, домоседом не был, и круглый год его встречали то здесь, то там.

      В «Придорожном Ките» Зимородок появился утром – с убитым оленем на плечах. Хозяйка тотчас приняла у него оленя, и пока Зимородок потягивался и устраивался поудобнее за длинным столом, собственноручно налила ему сидра. Она ждала его и заранее приготовила все, о чем договаривались в прошлый раз: небольшой бочонок воска, два мотка крепких ниток и горшочек, доверху наполненный зловонной зеленоватой мазью.

      Зимородок собирался просидеть в «Ките» целый день. Человеком он был малообщительным, но новости ценил и относился к ним серьезно. Всегда лучше заранее знать, не поссорился ли кто-то с кем-то, не сгинул ли кто-нибудь в лесу, и если сгинул, то где, не набрел ли кто на золотую жилу и так далее. Кроме того, ему нравилась стряпня здешней хозяйки.

      В