Семь лепестков зла. Галина Романова

хочется! – принялась она тут же верещать, сама начиная верить в то, что говорила. – Больно уж она на похоронах убивалась. Чрезвычайно просто! И на поминках в обморок пыталась падать.

      – Пыталась, да не упала, – задумчиво обронил Сучков после минутной паузы. – Ладно, одобряю. Сгоняй к вдове. А я пока отчет в стол уберу. До завтра. Идет?

      – Идет!

      Симпатичное скуластое лицо Альбины Парамоновой осветила лучезарная улыбка, сделавшая ее похожей на милую наивную девчушку. Без багажа знаний по криминалистике и психологии, без умения метко стрелять с места и на бегу, без упорного неверия в преступную добродетель. На самом то деле она была тем еще твердым орешком!

      Сучков любил ее, как родное дитя. Опекал, защищал, если надо. Наставлял, когда необходимо было. И сидел до сих пор в рабочем кабинете только из за нее. Так то устал и ушел давно бы. Жена уже пять лет как на дачу переехала. Не нарадуется. И на него ворчит.

      – Вот Альбинку замуж выдам, тогда и уйду, – обещал он ей, приезжая все больше на выходные.

      – У нее своя голова на плечах имеется, – вздыхала супруга, хотя Альбину тоже жалела. – Она еще и тебя научить чему нибудь сможет. И не очень то она в опеке нуждается. Чрезвычайно самостоятельная. Чрезвычайно!

      – Ладно тебе… Девке голову преклонить не к кому. Горемыка… Сирота почти…

      – Вот придумал!!! – фыркала жена и уходила в дом греметь посудой.

      Она всегда ею гремела, если злилась сильно. И когда бывала с ним не согласна.

      Конечно, сиротой Альбину при живой матери называть было грешно. Но мать Альбины как то очень давно и настойчиво считала свою дочь самостоятельной. В дела ее не лезла, к своим не допускала. Жила она за тысячи километров, уехав к очередному мужу. Звонила редко, все больше по причине очередной ссоры с мужем. Сердечные дела дочери ее не интересовали совершенно. Остальные она считала засекреченными и не интересовалась ими тоже.

      Отца Альбина не помнила, хотя он был, и даже на семейных фотографиях имелось изображение.

      – Сгинул где то, – пожала она однажды плечами и скорбно поджала губы, прекращая дальнейшие расспросы.

      Сучков больше не спрашивал. Но девчонку жалел. Хорошая была девчонка. Правильная. Недоверчивая только больно. Часто в людях путалась. Вполне приличных могла обвинить черт-те в чем! Как вот с журналистом этим. Хороший же был парень! И влюбился в нее не на шутку. Сам Сучкову признался, когда он с ним говорить попытался, чтобы за Альбину заступиться.

      – Нет! – строго тогда отрезал Владик – высокий, ладный красавец с приятным открытым лицом и строгими серыми глазами. – Я так не смогу! Она станет вечно меня подозревать. Во всем!!! Мне придется всегда перед ней оправдываться. Я… Я стану себе противен! Нет, это не для меня!!!

      Больше они, насколько было Сучкову известно, не виделись. И девочка страдала. Пыталась, конечно, пыталась завести новые романы. Но не выходило. Тогда он сам подключился к подбору кандидатов. Начал ее знакомить, случайно сталкивать нос к носу, приглашал к себе, придумывал всякие семейные сборища.