Вавилонские хроники. Елена Хаецкая

менеджером ни слова, однако слушали как зачарованные. И послушно двигали глазами вслед за его руками.

      А он все пел и пел, все показывал и показывал какие-то схемы и графики, какие-то цветные столбцы: на четыре процента, на две и одну десятую процента…

      Наконец одна из детсадовских дам очнулась от наваждения. Тряхнула прической, величественно поблагодарила и попросила продемонстрировать само скандальное место.

      – Прошу.

      С широким гостеприимным жестом Ицхак пропустил ее вперед, и вся орава двинулась по коридору к лестнице. В дверях Ицхак повернулся ко мне и сделал мне знак идти следом. На лице моего одноклассника-семита появилась ехидная улыбочка.

      Одним прыжком я оказался возле Ицхака.

      – Ты чего лыбишься? – шепотом спросил я, предчувствуя нехорошее. – Если это из-за моей жо…

      Он покачал головой. Улыбочка сделалась еще отвратительней.

      Я вспыхнул.

      – Слушай, Изя… Если ты…

      – Тсс… – Он помахал мне рукой. – Не дрейфь, Баян… Все продумано…

      Я сразу доверился ему. У Ицхака действительно всегда все продумано.

      Крутая винтовая лестница, ведущая на крышу обсерватории, вызвала у общественности замешательство. Дородные дамы – представительницы охлоса – топтались возле нее в явном испуге.

      – Прошу, – безукоризенно вежливо молвил им Ицхак. И подтолкнул одну под локоток.

      Она как-то мужицки крякнула и полезла вверх. Мы снизу смотрели, как ее могучий, обтянутый цветастым шелком зад описывает круги, вздымаясь все выше и выше.

      Следом за первой дамой двинулась вторая. Третья наотрез отказалась участвовать в авантюре. И одарила Ицхака гневным взглядом. Он только поклонился.

      Девица в пушистом свитере взлетела наверх, даже не удостоив нас вопроса. Следом за ней деловито вскарабкалась коммунистка. Толстяк из «Курьера» улыбнулся Ицхаку – профессионал профессионалу – и покачал головой.

      Дешевые пиджаки из эксплуатирующей организации двигались по ступеням один за другим, шаг в шаг. Они были похожи на муравьев.

      Наверху царил божественный покой. Ветерок приятно студил лица. Девица в свитере любовалась раскинувшимся внизу Вавилоном, слегка щуря глаза.

      Коммунистка несколько мгновений вглядывалась в великолепную панораму Великого Города, с недовольным видом морща губы, точно скрытый подвох высматривала, после чего прошипела что-то насчет «эксплоататоров» и, как в штыковую атаку, устремилась на Ицхака с микрофоном.

      – Загнивший класс рабовладельцев, воздвигших на крови трудового народа свои башни-кровопийцы… – начала она.

      Ицхак слушал, вежливо улыбаясь.

      Однако детсадовские активистки перебили настырную бабу. Они просто отмели ее в сторону вместе с ее микрофоном. Я оценил их педагогическое мастерство.

      – Мы вас слушаем, – величественно молвила Ицхаку та дама, что полезла на лестницу первой.

      Ицхак заговорил.

      Я