Бешеные страсти. Юлия Климова

любить, разве Эдита Павловна не говорила тебе об этом?

      – Мне нужно идти. – Я проигнорировала дрожь в груди.

      – Как поживает Нина?

      – Хорошо…

      – Я видел вчера Бриля, он выглядел счастливым.

      Не нужно было обладать особым умом и редкостной сообразительностью, чтобы понять, куда клонит Шелаев.

      – Просто замечательно, что у Льва Александровича тоже все хорошо.

      – Я когда-нибудь увижу на твоем пальце мое кольцо? – резко сменив тему, тихо спросил Клим. – Оно тебе очень подходит.

      – Никогда.

      – И ни за что?

      – И ни за что, – ответила я уже легко, с довольной улыбкой.

      – Опять твое категоричное «никогда» и не менее категоричное «ни за что». – Клим засмеялся, наши взгляды встретились в зеркале. – Вот уж не думал тебя увидеть здесь…

      Он врал и не собирался скрывать этого, я чуть приподняла подбородок и пожала плечами, мол, какая разница, о чем вы думаете или не думаете, Клим. Я бы хотела ответить колко, но вместо того дежурно начала:

      – Меня ждет бабушка, приятно было…

      – Поболтать? – подсказал Шелаев, и его улыбка стала шире. Затем она исчезла. – Как ты относишься к Парижу? Он бывает холодный, серый, мрачный, а бывает… коричневый. Не так ли, Анастасия?

      Клим обжег мою шею дыханьем, однако по спине пополз холод. Мои подозрения оправдались, но не в этом было дело. «Я не должна его слушать, не должна… Он ничего не делает просто так… За каждым его словом тянется…» Я не успела додумать – Шелаев не собирался давать мне лишние секунды на своевременный побег.

      – Я приехал сюда, чтобы купить картину Тафта «Коричневый Париж». Теперь ты все знаешь, дорогая Анастасия, – с удовольствием четко произнес Клим и отпустил мой локоть, который, наверное, уже распух от негодования и волнения.

      – Мне это не интересно, – «равнодушно» ответила я, чувствуя, как ноги врастают в пол.

      – Интересно, – поправил Клим. – А теперь еще и стало важным.

      – Нет, – мотнула я головой.

      – Да.

      – Нет.

      – Анастасия, – произнес Клим с ироничным укором.

      – Я не разбираюсь в картинах.

      – Сегодня я ее куплю.

      – Вы не сможете.

      – Полагаешь, меня победит Старуха?

      Глупо было изображать удивление и спрашивать: «Каким образом вам стали известны планы Эдиты Павловны?» Он знал. Просто знал, и все.

      – Да.

      – Почему же?

      – У нее гораздо больше денег, – честно ответила я.

      – Именно потому она ее сегодня не купит. Тебе нужно чаще бывать на аукционах – это театр, где особым удовольствием является наблюдение за людьми.

      – Меня ждет бабушка, – повторила я, не желая участвовать в очередной игре Шелаева.

      – Подождет, – с легкостью заверил он. – Анастасия, как же я люблю, когда ты предаешь Дом Ланье. Ты делаешь это так естественно и честно, чего по сути не может быть, что каждый раз я восхищаюсь тобой.

      – Вы