Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919. Джон Уорд

Пишон прибыл 18 августа 1918 года, и я формально передал командование ему. Он попросил меня считать, что мы будем совместно нести ответственность за операции на этом фронте, и сказал, что время от времени мы будем проводить консультации в отношении любых операций, которые могут понадобиться. Я нашел, что он вежлив, рассудителен и очень обеспокоен тем, чтобы удовлетворить пожелания всех частей под его командованием. Иными словами, он был джентльменом, с которым было приятно познакомиться и работать совместно. Его батальонный командир, майор Молли, был так же хорошо воспитан, и я думаю, вместе мы составляли очень удачную комбинацию.

      Выдающейся личностью на этом фронте был капитан Стефан, командовавший 8-м чешским батальоном. Бывший пражский пивовар, с началом войны он был вынужден вступить в австрийскую армию. Выполняя долг солдата этой одряхлевшей монархии, он попал в плен к русским и в качестве военнопленного был освобожден революцией. Стефан стал одним из тех, кто объединил своих товарищей-пленных и предложил их услуги Франции и ее союзникам, веря, что успех английского оружия приведет к освобождению его любимой Богемии. Я спросил его, почему он предложил свои услуги Франции, и его ответ, как и ответ его соплеменников, был таким: «Мы смотрим на великую Англию как на своего спасителя, но немецкая армия воюет во Франции, и целью любого чешского солдата есть и всегда будет встреча с врагом на поле брани. Потому что, если Англия говорит, что мы – нация, мы знаем, что станем ею».

      Должен сказать, что я чувствовал себя польщенным той почти детской верой, с которой поляки, чехи и русские относились к имени и чести Англии. Мы, несомненно, были на этом фронте, да и вообще в Сибири единственной нацией, в отношении которой не было сказано ни единого слова подозрения. Я, естественно, ожидал, что престиж Франции, учитывая ее довоенный союз с Россией, будет очень высок. Но при ближайшем знакомстве со всеми слоями русского общества, полагаю, практически невозможно сказать, кто вызывал в русском сознании наибольшие подозрения, Франция, Америка или Япония. Правда, поведение французских солдат и галантность французских офицеров могли многое сделать для создания у русских более теплого отношения к Франции. В то же время присутствие солдат Страны восходящего солнца, а также манеры и поведение ее офицеров в отношении населения Сибири, если бы остались без изменения, определенно привели бы к превращению страха перед ними во всеобщую ненависть.

      В вечер прибытия майора Пишона существенные перемещения вражеских сил на нашем правом фланге заставили его проехать по моим позициям, где он был официально представлен офицерам и солдатам, служившим под моим началом. Позже он сообщил мне, что не считает эти перемещения достаточно серьезными, чтобы вносить изменения в нашу диспозицию. Ближе к сумеркам прискакал капитан Стефан в сопровождении своего адъютанта и сообщил о значительных перемещениях сил противника в сторону Руновки, где оставалась единственная из наших позиций на другом берегу реки