Червоточина. Андрей Буторин

вновь отвела взгляд Соня. – Просто мои близкие, мои друзья называют меня так.

      – Нормалек?.. – разинул рот Нича. – Но почему?

      – Потому что это мое любимое слово. Ну, слово-паразит, знаете, бывают такие?

      – Еще бы не знать!.. – вздохнул Нича.

      – Ну, вот, – улыбнулась Соня, и синий цвет ее глаз поменялся для Ничи местами с небом. – А еще у меня и фамилия соответствующая. Нормалева.

      – Мы с вами – товарищи по несчастью. – Нича продолжал падение в небесную синеву. – То есть не по несчастью, а по… этому… Как его?..

      – Счастью? – подсказала Соня.

      – Да! То есть нет. Или тоже да, но не сейчас… Не про то… – Он вдруг понял, что несет околесицу, но рассуждать и вообще связно мыслить неожиданно разучился.

      – Мне кажется, у вас все-таки контузия… – нахмурилась Соня. – Наверное, стоит показаться врачу.

      – Я покажусь, – внезапно пришел в себя Нича. – Обязательно. Только не называйте меня во множественном числе, ладно? Я ведь один. – Он просительно улыбнулся. – Хорошо?

      – Ладно, – неуверенно пожала плечами Соня. – Только я ведь даже не знаю, как вас… как тебя зовут.

      – Вот! – обрадовался Нича. – Именно это я и хотел сказать! Тогда.

      – Когда «тогда»? – снова нахмурилась Соня.

      – Когда сказал, что мы товарищи по несчастью. Ведь у меня тоже прозвище. Нича. – Он церемонно поклонился, прижав к груди руку.

      – Нича? – улыбнулась девушка. – А почему?.. Постой, постой, не говори!.. – замахала она. – Я, кажется, догадалась. Ты все время как-то так смешно говоришь… «Ничего так». Да?

      – Ну, почти. Только у меня получается короче: «Ничо так».

      Они засмеялись вместе, и Нича понял, что именно сейчас, когда мир, похоже, перестал существовать, когда, возможно, в живых на свете осталось всего четыре человека, он впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.

      – А как тебя зовут мама с папой? – все еще смеясь, спросила Соня.

      – Так и зовут, – ответил Нича мрачнея. – А еще Колей. По паспорту я Николай.

      – Что с тобой опять? – испугалась Соня.

      – Ты знаешь… Нет, ты, конечно, не знаешь… Посмотри вон туда. – Нича показал на трубы Фабрики.

      – И что? – приставив ладонь ко лбу, всмотрелась вдаль Соня. – Я ничего там не вижу, кроме труб.

      – Вот именно, – кивнул Коля. – А ведь еще там должен быть дым.

      – Ой, правда! – зажала девушка рот ладошкой. – Почему же его нет?

      – Потому что, боюсь, людей, кроме нас, тоже больше нет.

      – Как это нет? Вон же они! – повернулась к маршрутке Соня. – Витя и… женщина.

      «Ага, они уже успели познакомиться, – помрачнел Нича еще больше. – Молодец, Витек, не теряется, ему и конец света нипочем!..» Вслух же он пробурчал:

      – Я не об этих. Не о наших… Обо всех остальных.

      – А… что с остальными? – захлопала длинными ресницами Соня, каждым их взмахом заставляя Ничино сердце прыгать баскетбольным мячом. – Если не дымят трубы, разве это значит, что нет людей? Может быть, авария на Фабрике… Или ремонт.

      – Ремонт всей Фабрики? – усмехнулся Нича. – Ну, хорошо,