Червоточина. Андрей Буторин

маршрутки просто заснул. Впрочем, тогда бы ее тормозного следа не было вовсе. Но теперь и оставалось разве что гадать – микроавтобус пропал. Что, собственно, и составляло главную загадку. Такой вот, как говорится, хард-рок.

      Геннадий Николаевич почувствовал досаду – тащились они сюда и впрямь напрасно. Он хотел уже было повернуть назад, но друг словно почувствовал это и взял его за локоть.

      – До автосервиса, – сказал вполголоса отставной полковник. – Как договаривались.

      – Но… – попытался возразить Бессонов, однако друг был неумолим:

      – Любая операция должна осуществляться строго по плану, если внешние обстоятельства не вносят в эти планы коррективы.

      В автосервисе Ненахов пообщался с мастером, поинтересовался, ремонтируют ли они «Волги», за какое время следует записываться «на прием», задал еще несколько сугубо «автомобильных» вопросов. Бессонов, вспомнив обещание, отзвонился супруге. Разговор занял не больше минуты – рассказывать было нечего, – и, убрав мобильник, Геннадий Николаевич откровенно заскучал. Он принялся разглядывать полуразобранные, а то и вздернутые подъемником, словно на дыбе, автомобили в большом, как ангар, гараже, освещенном такими же, как на уличных фонарях, люминесцентными лампами. От этого мертвенного света и вида неживых раскуроченных машин, будто вскрытых патологоанатомом трупов, Геннадий Николаевич почувствовал себя неуютно и зябко. Вообще-то он спокойно относился к подобным вещам, являлся даже в какой-то мере любителем «черного юмора», но сейчас явная ассоциация с моргом вызвала у него мурашки на коже и холод вдоль позвоночника. Он поежился и невольно шагнул к выходу. Впрочем, туда уже направлялся и друг.

      – Ты чего? – бросил он на товарища внимательный взгляд.

      – Так, замерз что-то, – передернул плечами Бессонов. – Пойдем скорей на солнышко.

      На улице ему и впрямь стало лучше, даже настроение неожиданно поднялось, словно вместе с лучами земное светило передало ему тайное послание, уверяющее, что сын жив-здоров и вообще все обязательно будет хорошо.

* * *

      Если в эту сторону друзья шли по обочине вдоль полосы движения злополучной маршрутки, то назад двинулись по другой стороне дороги. Поравнявшись с местом аварии, вновь замедлили шаг. Но опять ничего интересного не увидели. Не было ни осколков стекла, ни, слава богу, крови – одни лишь черные полосы, оставленные резиной на асфальте.

      Геннадий Николаевич шел следующие пять-семь метров, повернув назад голову, словно зачарованный этими черными знаками, перечеркнувшими его спокойную жизнь, а потому не заметил, как неожиданно замер на месте Ненахов, и, разумеется, налетел на друга.

      – Ты чего? Говорил же, не останавливаться!

      – Посмотри, – проигнорировал возмущение товарища бывший полковник и показал на дорогу.

      – Ну, смотрю, – сказал Бессонов. – Ремонт бы не помешал, но бывает и хуже.

      – Какой ремонт? – поднял недоуменный взгляд Ненахов.

      – Дороги… А ты что имел в виду?

      –