Девочка моя, или Одна кровь на двоих. Татьяна Алюшина

как для выхода в свет: в легком шелковом брючном костюме, каблучки недостижимой высоты, «боевой» набор брильянтового блеска в нужных местах, улыбка, прическа, макияж – на бал, на бал! Сидела с прямой спиной на краешке гостиного дивана, нервно курила тонюсенькую сигаретку и ждала.

      Дмитрий, не потрудившись одеться и вытереться, лишь обернул небрежно полотенце вокруг бедер скорее из-за заявленной программы: «поговорить», а не из стыдливости, мало известной ему. Испытывая нечто близкое к блаженству после долгожданного душа, он плюхнулся рядом с ней на диван.

      – Ир, налей мне коньячку, – скорее приказал он, сохранив подобие просьбы в формулировке.

      Она посмотрела на него непонятным взглядом, но встала и подошла к барному столику, на котором в ожидании рядками стояли разнокалиберные бутылки и посверкивали хрустальной чистотой бокалы и рюмки, плеснула на одну треть в бокал его любимого коньяка, вернулась к дивану, протянула Победному и сказала:

      – Я ухожу от тебя.

      Она не села. Так и стояла, смотрела на него тем же непонятным взглядом.

      – К кому? – отстраненно спросил Дмитрий.

      – Ни к кому. Просто ухожу. – И добавила сообщениями: – Я купила себе квартиру полгода назад, неделю назад там закончили ремонт и дизайнерское оформление. Все необходимое я приобрела. Три недели назад я подала на развод.

      – Где деньги взяла? – без интереса, заранее зная ответ, спросил он.

      – С твоего счета. Хотела сначала все отсылать в бухгалтерию, но ты бы не пропустил такие траты.

      – Не пропустил, – кивнул он равнодушно.

      – А личный счет ты редко проверяешь.

      – Значит, готовилась?

      – Да.

      – Ясно…

      Вот ведь выкрутасы судьбы!

      – Любовник есть? – откинувшись на спинку дивана, глядя ей прямо в глаза и отхлебывая коньяк, поинтересовался Дима.

      – Есть. Как и у тебя любовницы.

      Неожиданно она села рядом с ним и перестала держать лицо, тон, спину, сгорбилась, как старушка, сцепила пальцы и сунула ладони между колен.

      – Ты знаешь, я ведь тебя любила, – сказала нормальным, человеческим, проникновенным голосом, как не разговаривала с ним никогда.

      Удивительно! Она уходит, подготовила тылы, рассчитала пути отступления, подала на развод, а по-настоящему, по-человечески искренне заговорила с ним первый раз. Никогда не говорила. А тут…

      – Не так чтобы до гроба, не есть, не спать и все только ты, но любила. По-своему. А может, не любила, а очень хотела тебя заполучить… Ну получила, и что?

      – И что, Ир? – искренне заинтересовался Дмитрий.

      – И ничего. Ты сам знаешь.

      Они помолчали, каждый о своем. Она взяла у него из руки бокал, глотнула и сунула обратно ему в руку.

      – Я молодая была, глупая. Мне казалось, главное – оторвать богатого мужика, и жизнь изменится, превратится в сплошную сказку, а там уж я разберусь, как мне управляться с этим мужиком и его деньгами.

      Она снова выхватила у него бокал, глотнула и сунула назад в его руку.

      Дмитрий