Буквоед. Александр Рей

трудом, было не совсем понятно, какие еще могут трудности, кроме “Я не знаю! До меня не доходит!”.

      – Просто теория, которую давала учительница, казалась мне пустой, а точнее, верной лишь отчасти.

      – «Отчасти»?

      – Ну да… – по голосу Леши было слышно, что обсуждаемый вопрос для него до сих пор важен, что еще раз подтвердило – я выбрал верное направление. – Будто у всех этих формул есть лишь составляющая материального мира и не предусматривается иное…

      – «Иное»? – вновь повторил я. Леша меня все больше и больше удивлял.

      – Духовное… ирреальное… Понимаете?

      – Не совсем, – честно признался я.

      – Ну вот возьмем, например, такую составляющую как масса. Она есть у всего – даже у невидимой глазу энергии. И все, что можно взвесить, является реальным, а все, что взвесить нельзя – не существует. Но это же неправильно! – Леша говорил эмоционально, пламенно, будто не со мной разговаривал по телефону, а выступал перед ученым советом, полным ортодоксальных скептиков, доказывая свою теорию.

      – Почему неправильно?

      – А как же… как же душа, любовь, добро, зло… Бог, в конце концов?! Ведь их нельзя взвесить! Это же не значит, что их нет.

      – Скажем, любовь можно взвесить, – решил пошутить я.

      – Как это? – послышался голос, полный удивления.

      – Если гормоны можно взвесить, значит и любовь можно.

      – Я не об этом, – совсем не поняв юмора, отмахнулся он. – Я скорее имею в виду, что если мы не можем что-то объяснить, это не значит, что этого не существует. Это лишь значит, что мы ограничены в знаниях и взглядах. Поэтому мне физика в том состоянии, в котором она находится сейчас, и не понравилась – уж слишком она материальна и не допускает места духовности… В мире есть место любым чудесам. Существует абсолютно все. Вопрос лишь в том, принимаем мы это или тупо закрываем глаза.

      Леша будто поставил точку. Под конец его голос сделался грустным и совсем тихим.

      – Леша-а… – протянул я ехидно, чувствуя свою силу перед ним в том, что признаю в себе те черты, которые он признавать отказывался.

      – Что?! – сухо, будто огрызнулся, спросил он после паузы.

      – В тот разговор, ты ведь неспроста именно физику в пример привел? Ты ведь физиком хотел стать, чтобы “дырку” ту разгадать? Загадку, таящуюся в ней, верно?

      Но он молчал. Я слышал лишь его глубокое дыхание, которое было многословнее всего, что он сейчас мог бы сказать.

      – Только я не могу понять, почему ты не пошел учиться и исследовать, если так хотелось? Я ведь теперь вижу, что ты совсем не мент. Да и не видел я тебя ментом с самой первой нашей встречи. Будто ты не на своем месте, а только играешь. Почему? Почему не решился делать то, что было интересно? А вместо этого людей от преступников охраняешь, хотя защитник из тебя как из говна пу….

      – Из-за Сереги, – перебил он мои издевательства.

      – Что? – не понял я.

      Он опять замолчал, но на этот раз я решил дать ему время, чтобы Леша сам захотел раскрыться. Наконец он, заговорил:

      – С нами на улице парень жил, Серега. Он самый младший