И весь ее джаз…. Иосиф Гольман

удочерить Машку папа не смог. Эдуардас слал деньги, папа не стал обижать его возвратом, а просто складывал их на ее счет – с них и пошел пушной бизнес. А в шестнадцать, получая паспорт, Машка стала вместо Эдуардовны Ивановной.

      Отец ее отругал, но видно было, что ему приятно.

      Эдуардас приехал в Москву, когда ей исполнилось восемнадцать. Машка не хотела с ним встречаться, папа заставил.

      Вела себя как надутая дура, хорошо, что Эдуардас оказался умнее.

      В общем, теперь у нее есть папа и есть очень хороший, генетически близкий… друг, что ли. По крайней мере, когда недавно Эдуардас заболел, Машка сгоняла в Латвию, в его деревню, привезла его сюда и очень удачно прооперировала у хороших врачей. Заодно познакомилась с братом и сестрой, которых раньше не видела. Хорошие ребята. Наверное. Потому что общего у них с Машкой не оказалось ничего – ни воспоминаний, ни родины, ни даже языка.

      Кстати о родине.

      Эдуардас помог ей оформить вид на жительство в Латвии. Родина у Машки только одна – Россия. Но вечная шенгенская виза, как выяснилось, тоже штука полезная.

      Ладно.

      Сели за стол, разлили Верунино вино.

      – Господи, никогда такого не пил! – Папа реально был в восторге, он вообще врать не умеет. А Машка раньше всегда считала, что все винные марки наливают из одной бочки, после чего в бой идут рекламисты.

      – Да, действительно вкусно, – сказала мама. Они точно не притворялись. Надо же, как удачно заехала к Евлагиной.

      – А водка все равно лучше, – сказал Ведерников и крякнул, опустошая стопку.

      Наш человек.

      Кроме него, вино не понравилось Венику – он, с разбегу остановившись у стола, хватанул из рюмки хороший глоток «супертосканы» – сухого красного, урожая 2004 года.

      – Может, водочкой отлакируешь? – предложил ему Михалыч.

      – И я отлакирую! – влетела услышавшая часть фразы Электра.

      – Я вам сейчас отлакирую! – строгим тоном сказал папа. Но почему-то в этой семье его угроз никто не боялся.

      Машка наелась маминых вкусностей, выпила с Михалычем рюмку водки, расслабилась и незаметно для себя, под затянувшиеся разговоры про политику, начала клевать носом.

      Папа волевым решением отправил ее спать. Она не сопротивлялась – завтра предстоял не менее суматошный день.

      3. Нижняя Волга. Джама Курмангалеев. То ли охотник, то ли – жертва

      Джама ходко шел широким Белужьим протоком, легко придерживая руль катера правой ладонью. Левую выставил в сторону, с удовольствием рассекая ею нагретый солнышком воздух. Небо, как всегда в июле, имело слегка выцветший синий оттенок, вода тоже отражалась синевой. Правда – здорово разбавленной зеленью, также отраженной от растущих по берегам ив.

      Когда он свернет из протоки в извилистые ерики, вода станет коричнево-зеленой. Да и ход придется сбросить: в некоторых местах, встав в полный рост и раскинув руки, можно дотянуться до ветвей на обоих берегах ерика. Там уже не погоняешь. Так что надо успеть получить удовольствие от скорости здесь, в широком Белужьем протоке.

      Джама добавил газку, и катер, взревев, задрал