Последнее небо. Наталья Игнатова

полчаса прыжок, – сообщила будничным тоном. – Как у вас с боевой готовностью?

      – А у вас? – поинтересовался Фюрер.

      Ула пожала плечами:

      – А что у нас? Бегают эти в форме, сотый раз рассказывают, кому где быть и что куда пристегивать. Здесь не бегают?

      – Здесь один раз объяснить достаточно. Нам и объяснили. Еще до полета.

      – Ну да. У вас дисциплина. – Ула хмыкнула. – Сколько раз прыгала, всегда одно и то же: сначала пугают, потом сообщают, что полчаса уже, как в «подвале» идем.

      – Что, прыжок обычно не заметен? – с делано безразличным видом спросил Лонг.

      Ула тряхнула рыжими кудряшками:

      – Совсем. Если, конечно, он проходит нормально. А если ненормально, так все равно смысла нет пристегиваться.

      Пижон поправил подушку и улегся на койке, здраво рассудив, что никакие разговоры о прыжке личного опыта все равно не заменят, а посему последние полчаса можно просто молча полежать. Кто его знает, что будет потом? До Весты, конечно, тоже через «подвал» добирались. Но тогда все боя ждали, бояться как-то времени не нашлось, и не запомнилось почти ничего.

      Ула рассказывала о двух предыдущих экспедициях, в которых ей довелось побывать, Пендель, убедившись, что спорщики прекратили орать надолго, уже заснул и даже начал похрапывать. А Тихий, в сотый раз изничтожив «секретаря» в шахматы, теперь с тем же скучающим видом играл в бессмертного «сапера». И не надоедало ведь ему! Впрочем, Тихий – он и есть Тихий.

      Вот кому прозвища придумывать не пришлось. Когда-то давно, еще в школе, на пионерской линейке в конце года, завуч и директор рассказывали большущему московскому начальству о достижениях вверенного им учебного заведения. С чего и почему принесло это начальство в самую обычную среднюю школу Набережных Челнов, осталось для Пижона загадкой. Но он помнил, как по одному вызывали из строя отличников и отличниц, победителей конкурсов и олимпиад. Его, кстати, тоже вызывали. Заодно и приз тогда вручили – два тома Маяковского за какой-то литературный конкурс. Айрата выдернули – как же, непобедимый дзюдоист, областного, шайтан их дери, уровня. А начальство из Москвы понимающе улыбалось в ответ на шутки завуча: мол, Азат у нас, конечно, мастер пера и в будущем наверняка станет известным писателем, но пока он больше известен как расписыватель свежеокрашенных стен в родной школе. А Айрат, без сомнения, заслужит олимпийские медали, если, конечно, он оставит свою привычку драться с каждым встречным-поперечным. В общем, из пятнадцати удостоившихся особого внимания пионеров четырнадцати мягко погрозили пальчиком. И только про Азамата завуч сказала с гордостью:

      – Очень тихий мальчик.

      – И все? – удивилось начальство.

      – Ах, да нет, конечно, – спохватилась завуч, – Азамат у нас математик. Победитель областной олимпиады. Имеет разряд по шахматам…

      – Ах, по шахматам, – понимающе улыбнулось начальство, – ну шахматисты – они все тихие.

      Московская тетенька и завуч