Так умирают короли – I. Эра Эльто

Людовик во всем слушал своего дядюшку и, скорее всего, помешался на благочестивой принцессе. Говорят, Клеменция хороша собой. Говорят, она даже прелестна. Ах, если бы была возможность вернуться! Сбежать от мучителя, объявить, что он жив и здоров… И спасти то, во что он вкладывался всю жизнь.

      – Тебе никто не поверит, – прервал поток мыслей Юлиан, внимательно следивший за мельчайшими движениями мысли на лике короля. И изменившимся, повелительным тоном добавил: – Посмотри на меня.

      Филипп поднял глаза и замер. Юлиан говорил голосом де Шарона, но имел теперь совершенно другую внешность. Стал выше, черты лица изменились, преобразились, в них появилась странная смесь почти королевского величия и животной жестокости.

      – Внешность – иллюзия. Вскоре ты поймешь, что все здесь, – Юлиан приложил указательный палец к виску. – И здесь. – Положил ладонь на сердце. – Филипп IV Красивый, Железный Король, Фальшивомонетчик, навсегда останется в прошлом. Ты больше не поговоришь со своими детьми как отец. У тебя не будет возможности прижать к груди ее и повидаться с тем, чье существование ты так тщательно скрываешь.

      Король снова побледнел. На этот раз сильнее. Гильом сбросил плащ на пол.

      – Моей власти достаточно, чтобы в эти покои никто не вошел. Ты слышишь гул дворца? Ты помнишь, еще месяц назад ты был здесь, и тебя называли королем. Здесь закончилась твоя прошлая жизнь. Здесь же начнется новая.

      – Хватит слов. Я понял. – Короткий, присущий Железному королю жест. – Делай, что собирался.

      Юлиан расхохотался.

      – Тебе не удастся испортить мне вечер. Жанну нельзя было назвать сладкой – ее образ жизни испортил удовольствие.

      – Уж не съесть ли ты меня собрался? Как-то не вяжется с перечисленными угрозами, – через силу усмехнулся Филипп.

      Юлиан посерьезнел. Его взгляд изменился. Лицо превратилось в маску. Мгновение – и король провалился в липкую мглу, скованный чужой волей.

      Даже знаменитая сила воли Железного короля проиграла схватку бессмертному существу.

      Глава вторая. Проклятый памятью

      Доменик

Монфокон, ПарижНочь с 30 апреля на 1 мая 1315 года

      Ему приходилось держаться в тени, надвинув на глаза капюшон, прячась от света и случайных зевак, которые еще могли в это время слоняться вокруг Соколиной Горы. Ему приходилось сторониться людей, как какому-нибудь прокаженному. Чума на их головы! Эти четыре месяца растянулись на целую жизнь. И он не мог понять, как жить в новом теле, с новыми ощущениями, но старой памятью. Оставив неразрешимые вопросы в стороне, тот, кого человечество запомнит под именем короля Филиппа IV, пришел проститься со старым слугой. И, наверное, другом. С тем, кто сидел на советах по правую руку. С тем, кто заключал перемирия, договаривался о наилучших для Франции условиях из возможных. Тем, чья карьера взлетела с благословения Железного Короля.