Грань безумия. Сборник детективных рассказов. Елена Гвозденко

забежала домой, оставила сумку с тетрадками. До ближайшего супермаркета пять минут, успеет, Алевтина Григорьевна очень ценит пунктуальность. В магазине Ирина растерялась, она совершенно не разбиралась в марках вин, что выбрать? В сообщении об этом не было ни слова. Набрала знакомый номер, но связи почему-то не было. Надо искать консультанта.

      ***

      Мария Федоровна возвращалась из магазина, открыла подъездную дверь и обнаружила, что лифт не работает. Пришлось подниматься пешком. На площадке третьего этажа замешкалась, у пакета оборвалась ручка. И именно поэтому услышала, как за дверью квартиры ее подопечной кто-то ходит, зашумела вода. Робко постучала, прислушиваясь к звукам. Ей открыла Ирина, бледная как обезжиренное молоко.

      Она беззвучно хватала ртом воздух и показывала вглубь квартиры, туда, где на высокой кровати в кружевном обрамлении изысканного белья, обитала хозяйка дома.

      – Ирина, что произошло?

      – Телефон… у меня сел телефон… надо вызвать скорую…

      Алевтина Григорьевна лежала поперек кровати, голова свесилась до самого пола. На полу – старый фотоальбом. Разлетевшиеся фотографии будто очерчивали границу смертного ложа.

      – Да тут и без врачей все понятно, но скорую и полицию вызвать надо.

      Пока ждали приезда скорой, начали собираться соседи. Пришлось выйти на лестничную площадку, мало ли, вдруг в квартире побывал кто-то чужой.

      Мария Федоровна подошла к дрожащей Ирине:

      – Это ты достала фотоальбом из шкафа? Утром его не было.

      – Нет. Я только зашла, Алевтина Григорьевна просила впустить парикмахера. Заказ странный сделала: вино, конфеты, ждала кого-то.

      – Того, кто ее убил, – тихо произнесла пенсионерка.

      – Вы полагаете?

      – Видела, как посинело лицо? – громко зашептала на ухо вечерней сиделке. Но, заметив, как напряглись прислушивающиеся соседи, смолкла.

      Через пару часов о событии напоминала лишь опечатанная дверь. Тело увезли, свидетелей опросили.

      Ирина, наконец, оказалась дома. Выпила успокоительное, наполнила ванну. И тут в квартиру позвонили. На пороге стояла Мария Федоровна, ванну пришлось отложить.

      Пока Ирина грела чайник, сервировала стол, женщины молчали. Пенсионерка поглядывала на вазочку с вареньем и на корзину с суховатыми пирожными.

      – А что же, тортик-то в квартире Алевтины Григорьевны остался? И вино? А то выпили бы сейчас за упокой души. Хоть и тяжелым человеком была покойница, да все же человеком, – взгляд стал колючим, осуждающим.

      – Думаете, я ее? – тяжело осела Ирина.

      – По всему выходит, что ты. Ключи-то у нас двоих были, у сиделок: утренней и вечерней. Я не убивала.

      – И я не убивала…

      – Правда?

      – Хотела – да, но не убивала. Да и вообще, мне ее смерть совсем не выгодна.

      – Да и я в убытке, теперь придется подработку искать, пенсии не хватит.

      – Нет,