Невод. Ева А. Гара

содействия в его поимке.

      Минин усмехнулся.

      – А вы, полагаю, обиделись?

      – Мы не в детском саду, чтобы играть в обиды. Задержанный – мой.

      – И как же вам удалось получить досье?

      – Легко!

      Генерал-майор окинул её задумчивым взглядом, выдохнул.

      Марина улыбнулась дымчатой улыбкой, но в глазах её нарастало раздражение: Минин ей никогда не нравился, но она уважала решение отца поставить его на пост главы СС. Сама она никогда не претендовала на это место, просто действовала обособленно и как можно реже с ним контактировать. Этим генерал-майор был недоволен, но не смел лишний раз дёргать дочь президента. Так между ними зародились неприязненные отношения, прикрытые показным уважением.

      – Ты совсем зазналась! – прошипел Минин.

      Марина не ответила, достала из серванта бутылку, в которой коньяка оставалось на донышке, вылила остатки в стакан и, выпив, бросила бутылку в корзину для мусора. Генерал-майор плотно сжал губы, но ничего не сказал и вышел из кабинета.

      *

      Подполковник Золотарёва стояла у окна, глядя то в небо, то в кружку кофе, на поверхности которого дрожали блики кристаллических пластин. Весна торопилась, словно не укладывалась в установленные сроки, безжалостно топила снег, наряжала деревья разбухшими почками. Играла весёлая капель, разрыхляя сугробы. Воздух пах свежестью и талой водой.

      В дверь постучали. Золотарёва обернулась, сжав кружку обеими руками, и лёгкой улыбкой встретила вошедшего заместителя.

      – Доброе утро, подполковник.

      – Доброе. Как наш мальчик?

      – Послушен. Он невероятно спокоен, и мне это не нравится.

      Марина усмехнулась, опустилась на диван и оглядела капитана. Невьянов притих подо льдом синих глаз, в которых не было ничего, что поначалу он пытался в них разглядеть: ни желания, ни влюблённости, ни ненависти, – только задумчивость.

      – Он слишком хрупкий, чего его бояться? – заметила она, поставив кружку на деревянный подлокотник. – Нужно снять с него наручники и перевести в другую камеру.

      – Вы его недооцениваете.

      – Возможно. Но если он будет чувствовать себя пленником, ни к чему хорошему это не приведёт.

      – Он и так пленник! – возразил Невьянов.

      – Именно, но зачем об этом напоминать?

      – Позвольте выразить опасения, – сказал Невьянов и, уловив лёгкий кивок, продолжил: – Думаете, вы усыпляете его бдительность? Нет, это он усыпляет нашу. Ребёнок шестнадцати лет не может вести себя столь самоуверенно, если только действительно не уверен, что избежит наказания. С ним следует быть осторожнее.

      Марина задержала на нём задумчивый взгляд, слегка улыбнулась и ласково спросила:

      – Это всё или что-то ещё?

      – Сходим снова в кино? – робко предложил он.

      – Мне вчерашнего хватило.

      – Фильм не понравился?

      Марина неопределённо пожала плечами.

      – Какое счастье, что в наших морях такие твари не водятся, – сказала она.

      – Между прочим, гибель китов стала страшным ударом для