Все о Москве (сборник). Владимир Гиляровский

столом поэта Бальмонта.

      – Пишет стихи? – спросил он.

      – Да, Николай Иванович, прекрасные стихи пишет.

      – Федя, – обратился он к своему редактору Ф.К.Иванову, – чего же он у нас не пишет! Позови его! Пусть пишет!

      – Да он дорог.

      – Все равно. Пускай пишет. Уж ежели я сказал, чтоб писал, так, стало быть, денег не жалею!

      – Ведь он за стихи по рублю за строку берет, – сказал кто-то из собеседников.

      – По рублю? За строку?

      – Да! Ну вот, видите, и не годится!

      Но Николай Иванович не смутился и обратился к Ф. К. Иванову:

      – Федя, скажи ему… пусть напишет… так строчки три. Мы заплатим по рублю.

      Бывали случаи, что Н. И. Пастухов действительно платил своим сотрудникам, и очень крупно.

      Когда он издавал свой журнал «Гусляр», то А. П. Полонскому и А. Н. Майкову он платил по 100 рублей за стихотворение, крупно также платил известному тогда поэту Л. Н. Граве, переводчику Леопарди.

      Как-то сидела в редакции «Гусляра» компания, в которой был и Л. Н. Граве. Говорили о стихах Леопарди. Входит Н. И. Пастухов и садится. Л. Н. Граве обращается к нему, как бы продолжая наш разговор:

      – Николай Иванович, а вы что скажете о Леопарди?

      – Чего?

      – Что вы скажете о Леопарди?

      – Что сказать? Зверь как зверь!

      Н. И. Пастухов был иногда очень откровенен и никогда не любил рисоваться. Раз как-то «хозяин столицы» князь В. А. Долгоруков спросил его:

      – Как идет ваша газета?

      – Слава богу, ваше сиятельство, кормимся!

      Тогда на Н. И. Пастухова набросились за эти слова сотрудники либеральной печати, говоря, что подобный ответ унижает достоинство журналиста.

      – Ну что ж! И кормимся! А вы-то что ж, даром в своей газете работаете? Тоже кормитесь, да не одним гонораром, а еще за проведение идей с банков берете. Чья бы корова мычала, а уж ваша-то бы молчала!

      Ставши миллионером, он не менял своих привычек, так же репортерствовал сам, как и прежде, и добывал такие сведения, которых добыть никто не мог.

      Во время коронации 1896 года он поручил своим сотрудникам во что бы то ни стало добыть заранее манифест, чтобы первому его опубликовать в своей газете.

      Ни репортеры, ни чиновники не могли этого сделать, даже никто не мог узнать, где он печатается, так как это все велось в строжайшей тайне.

      Н. И. Пастухов, рыскавший целый день, дознался, что манифест печатается в Синодальной типографии, на Никольской. Он познакомился с курьерами и околачивался все время в швейцарской и ждал, когда повезут отпечатанный манифест во дворец.

      Наконец, начали выносить крепко завязанные пачки, чтоб грузить в присланную за манифестом коляску с придворным лакеем на козлах.

      – Достань-ка, братец, из пачки парочку манифестиков, на память хочется в семье иметь. – И сунул в руку двадцатипятирублевку.

      Через минуту два экземпляра манифеста были в кармане Николая Ивановича, а через час газетчики и мальчишки носились с особым приложением к «Московскому листку» и продавали манифест на улицах