Каменная пациентка. Эрин Келли

между дееспособностью и беспомощностью дюжину раз за минуту. После секундного замешательства она сжимает ее в кулаке и смотрит на меня, с надеждой моргая, – испрашивая подтверждения, что она все делает правильно. Я киваю в знак одобрения:

      – Он с клубничным вкусом.

      – Не надо меня опекать! – рявкает она. – Я не настолько тупая идиотка!

      Любой, кто скажет вам, что уход за кем-то с деменцией напоминает заботу о ребенке – просто не понимает, о чем говорит. Дети – это маленький плотный клубок из скрытых до поры умений, постепенно разматывающийся. Здесь же верно обратное. Это тяжелая монотонная работа, без возможности ее отложить и без перспектив: просто отчаянная попытка отсрочить неминуемое.

      Когда Колетта открывает дверь, я удивляюсь, как она до сих пор сама в здравом уме.

      Подсказка кроется в магазинных пакетах, сваленных ею на кухонный стол: литровая зеленая бутылка джина.

      – Спасибо, дорогая, – говорит Колетта, развязывая кухонное полотенце, обернутое вокруг маминой шеи, прежде чем я успеваю это сделать сама.

      – Не благодари меня постоянно. Звучит так, словно мама – твоя работа. Весь смысл моего приезда сюда как раз в том, что это наша общая забота.

      Я вижу по лицу Колетты, что это только ее работа; что на самом деле она не хочет ее ни с кем разделять. Я понимаю: я была такой же, когда Хонор только родилась. Это единственное, что здесь сравнимо с воспитанием детей. Ночные кормления были только на мне.

      – Где твоя машина? – спрашивает сестра.

      – В больнице.

      Колетта смеется:

      – Как долго ты собираешься звать это «больницей»? Это не больница с восьмидесятых годов.

      – Не могу заставить себя называть это «Парк-Ройал-мэнор». Это такая словесная мастурбация агентов по продажам.

      – Тогда хотя бы называй это квартирой. В этом доме достаточно разговоров о больницах и без того, чтобы ты подбрасывала еще один для кучи. В любом случае – почему ты оставила машину там? Тебя подвезти?

      – Мне захотелось прогуляться через болота.

      Колетта смотрит на меня так, словно я собралась во Францию вплавь через Ла-Манш.

      – Я просто хочу проветрить голову от всего, ясно? Увидимся завтра.

      Снаружи я делаю глубокий, очищающий вдох. Неба вокруг слишком много, как будто планета специально выгнула спину в этом месте, чтобы показать мне все красоты сразу. Когда я была ребенком, не получилось бы так просто дойти от Настеда до Назарета. Топь являлась естественной преградой между больницей и городом. Несколько лет назад это болото – одно из трех в Саффолке – было объявлено природным заповедником, и через него от края до края проложили трехмильную деревянную дорогу из старых шпал. Кажется, это почти нечестно – идти через болото по ней, непривычно высоко среди тростника. Тротуар достаточно широк, чтобы смогли разойтись два взрослых человека, но несмотря на всю кампанию по агитации за его строительство, по нему никто не гуляет – здесь нет никого, кроме меня. Камыши тихо