Убогая. Олег Чернышев

невзрачный вид квартиры. – Приготовь нам ужин, пожалуйста. Я сегодня не в состоянии. Приболела немного.

      – Я не голодна, – резким, нервным тоном раздался голос Ани. Она была раздражена так нещадно оборваным сном, хлопком входной двери. Очень спать хотелось, но и вставать надо – уже вечер.

      – Небось только конфеты и ела, – сказала Дарья Николаевна не открывая глаза и со сложенными на груди руками. – Я там еще прикупила, но твоих любимых не было. – Аня ничего не ответила. Воздух снова замер.

      – Анечка, пакет я оставила в коридоре, – через минуту сказала мать. – Приготовь нам, пожалуйста. Я сама сегодня не обедала. Грипп что-ли…

      Демонстрируя свое недовольство, Аня шумно, через ноздри выдохнула, и бросая по очереди ноги на пол, сползла с кровати. Резким движением руки она отдернула простыню, и голодная, раздраженная, шаркая тапочками пошла в коридор, словно принужденная выполнять чужую работу.

      – Пакет у двери, – повторила мама. – Не дай Бог заболела, тогда вообще без денег останемся. У нас там осталось что-нибудь от гриппа, не знаешь, доча?

      Шуршание пакета, который понесла на кухню Аня, оборвалось стуком об пол. Она выскочила обратно в комнату. Дыхание ее стало чаще и глубже, в глазах блеснула злоба. Аня взглядом впилась в маму, продолжавшую неподвижно лежать с закрытыми глазами и сложив руки на груди.

      – Не останемся, мамочка. Если что, я уже завтра на панель могу пойти, – язвительно сказала дочка.

      – Что же ты такое говоришь! – вздрогнула мама, поднимаясь с дивана. – Анюта, что ты говоришь! – Дарью Николаевну затрясло, а по коже пробежал мороз; никогда еще дочь так не разговаривала.

      – А что? – будто удивилась. – Ничего сложного! Только раздвигай ножки, мамочка!

      – Прекрати! – ударила она ослабевшей рукой по дивану

      – Или ты думаешь, что и на панели меня никто не возьмет? – не прекращала Аня.

      – Замолчи! – повторяла мама, не сколько гневаясь, сколько лично оскорбляясь словами дочери. Дарья Николаевна хотела встать с дивана, но ноги подкосились и она сползла с него, не сильно ударившись об пол. Аня презрительно окинула мать взглядом и пошла обратно в коридор. Подбирая пакет и неся его на кухню, она все сильнее травила чувства матери.

      – И денег у нас больше будет. Раза в три, наверное, чем ты приносишь. А если еще и ты со мной пойдешь… Как думаешь? Мне кажется и на тебя любители найдутся.

      Мать, сжала челюсти, чтобы только не закричать. Ей вдруг просто захотелось закричать, как кричать от бессилия. Зажмурив глаза и ухватив голову обеими руками, она повалилась боком на пол. Дарья Николаевна и представить не могла, как ядовиты могут быть слова дочери; как метко она всегда целится, если хочет задеть мать. Но не это самое страшное. Матери тяжелого было понять: бросается ли дочь словами только ради того, чтобы побольнее ее уколоть, или же говорит серьезно. Вспоминая взгляд Ани, ее лицо, казалось, что говорит она решительно и хоть завтра…