Тала. Лина Мусатова

хотел увлечь её с ними в Собор. Ната взглянула на Инну. Та стояла несколько растерянная, сбитая с толку таким неожиданным поведением друга. Это и оскорбляло её, и расстраивало, но, встретив вопросительный взгляд Наты, как-то неуверенно поддакнула:

      – Хватит зубрить. Пошли с нами.

      Мальчик в это время захлопывал книжку, и, протягивая руку, вытаскивал Нату из-за стола. Сопротивляться его напору было бесполезно. Она поняла, что он настоит на своём.

      – Тогда дайте время мне переодеться, – согласилась она.

      Одеваясь, думала о странном поведении этого парня: пришёл с Инной, стал приставать к ней. Разве он не понимал, что унижает свою подругу, проявляя повышенный интерес к другой девочке. И зачем ему это надо? Потом, когда она у него спрашивала об этом, говорил, что поступок тот не зависел от него. Его изнутри подталкивала сила, которой он не мог сопротивляться.

      – Когда я вошёл в вашу комнату и увидел тебя, всё внутри меня пришло в необыкновенное волнение, которое порождало непреодолимое желание взять тебя за руку, повести рядом, окутать теплотой и нежностью. Они уже вышли из моего сердца и рвались наружу, оставалось только взять тебя за руку. Я помню, как ты отдёрнула её, потому что… не знаю почему…

      – Потому что это было неожиданно и некрасиво по отношению к Инне. Я не давала тебе повода хватать меня за руки.

      – Я уже не видел Инну. Передо мной была только ты. Ты – обожаемая, которую я давно искал. Я уже тогда понимал, что ни одна девушка, ни одна женщина в мире, не будет для меня столько значить, сколько ты. Ты бесценная и самая дорогая.

      Ната вспоминала этот разговор, его искренние слова, услышать которые мечтала каждая девушка и оценить по достоинству, и удивлялась своему безразличию. Разве можно оставаться безучастной к такому признанию? Можно, если не обладаешь ответными чувствами, если сердце покрыто коркой льда. Даже жар его признания, не смог её растопить. Кто поместил её сердце в лёд, почему оно не раскрылось навстречу такому большому и горячему чувству? Она не знает до сих пор. Несмотря на то, что была совершенно холодна к нему, ухаживания принимала. Он умел угадывать её желания, во всём ей потакал, умел увлечь интересным разговором. Когда вместе с девчонками и лишаями от любимой кошки лежали в диспансере, он приходил не к Инне, а к ней. Не Инну он приглашал на прогулки, а её. Девчонки злились, и осуждали, называя её разлучницей, но ведь она ничего предосудительного не делала. Подумаешь, пошли, погуляли вдоль речки, цветов полевых нарвали. Букет теперь в банке стоит на столе, украшая палату. А потом, ведь никто не решился нарушить запрет и самовольно покинуть больницу, да ещё и спуститься через окно второго этажа. Это смогла сделать она, сорванец по характеру, романтик по натуре и спортсменка, работающая по мастерам в художественной гимнастике. Надо было обладать силой и смелостью, чтобы выбраться, используя Володины плечи, как перекладину, который стоял к тому же на окне первого этажа, держась за решётку. В этих прогулках он был только