Третий вариант. Артём Яковлев

обед послезавтра».

      Знаки препинания, как и заглавные буквы, по его мнению, только всё усложняют. Я и сам не понимаю зачем в урезанной клавиатуре коммуникатора оставили кнопку регистра, но я ей охотно пользуюсь. Так заглавными буквами можно выделить важное в сообщении и разделять предложения даже без точки. Точку, как знак, на мониторе я различаю плохо. Оптика на глазах подобрана нормально, но я к ней, видно ещё не привык.

      Насчёт послезавтра Младший, как всегда, был прав, программа миссии рассчитана на тридцать шесть часов, вместе с адаптацией. Плюс-минус ещё часа четыре. Тогда мы и сможем уже поесть, поспать и чувствовать себя людьми в своё удовольствие…

      Да, кстати, о Младшем. Наш отец, помимо имён, всегда употреблял такие клички. Я появился на свет на несколько минут раньше, поэтому получил прозвище Старший, а брат с тех пор зовётся в семье Младшим. Впрочем, это, я думаю, какие-то условности. Мы были тогда так похожи, что отличить одного от другого без бирочки на ноге никто бы не смог. Первым имя Ириней решил дать Старшему отец, так звали нашего прадеда. А я тогда больше, чем брат требовал к себе внимания, с тех пор поэтому и считают меня старшим. Без каких-либо особых на то оснований.

      Нас в скафандрах теперь ждал спуск на глубину. Работа, связанная с испытанием жидкофазной дыхательной системы при высоком давлении в реальных условиях… Очередная попытка адаптации существ с газовой поверхности к жизни глубоко в водной среде.

      Около сорока часов – это всё, что нам обещали. На большее рассчитывать очевидно нельзя. Могут начаться различные трудно- или вовсе необратимые последствия. Поэтому обязательной после подъёма будет очистка лёгких и длительный возврат нас в исходное состояние… Снова будет наркоз, ультразвуковое сканирование, жуткие длинные иголки в руках этих фей от медицины и всё прочее.

      После того, что с нами делали вчера, я чувствую себя лишённым чего-то очень важного, какой-то части своей индивидуальности.

      Едва прикрываю глаза, я будто в космосе. Вот она невесомость и нет реальной точки отсчёта, где верх, а где низ… Все координаты вертятся вокруг, поэтому предпочитаю глаза держать открытыми. На глаза мне вставили какие-то контактные линзы, позволяющие нормально видеть в воде, и в какой-то мере сохранять ориентировку.

      Ощущения, близкие к истинной невесомости я испытывал только пять раз. Но не настоящие, орбитальные, а в летящем самолёте и под наблюдением инструкторов…

      О том, что было вчера, мне вспоминать совсем не хотелось. Меня коробит, как подумаю, что испытать это придётся снова и с неясными перспективами. То ли всё восстановится, то ли придётся восстанавливаться потом месяцами…

      Когда вчера я пожаловался Сергею на свою невозможность ориентироваться, Алёна Викторовна, прочитав это, подошла к камере и сказала, что это НОРМАЛЬНО (подумать только!). Она ещё добавила: «Вестибулярный аппарат дезориентирован, так как полости внутреннего уха, во избежание глубоководной травмы, теперь заполнены физраствором. И никаких раздражений не получают. Потом, в конце,