Тень на ярком солнце. Сергей Норка

Романов оценил, что, открыв бутылку, они дали отхлебнуть из горлышка ему первому. Глотнув граппы, он сделал им прощальный жест:

      – Ciao!

      Пошатавшись пару часов по переулкам, Романов вышел на Торре Арджентино, сел в такси и через двадцать минут был в отеле. Марио приехал ровно в двенадцать. Романов неплохо знал Рим и сразу понял, что они едут в северном направлении. Минут через двадцать они выехали из города, и машина помчалась по автостраде. Марио молчал до самой виллы. Это был пожилой итальянец с серебряными волосами, одетый в безукоризненный костюм. Если бы Романов не знал, что он шофер, то решил бы, что это профессор Римского университета. Ворота открылись, и машина въехала на территорию резиденции синьора Аньелли.

      Паола, одетая в строгое черное платье, встретила его у входа и, поздоровавшись, провела на второй этаж старинного итальянского особняка. Стены и плафоны были расписаны фресками. Плафоны явно расписывались великими художниками. Мебель была старинная, XVIII–XIX веков, но в прекрасном или отреставрированном состоянии. Иногда Романов замедлял шаг и всматривался в живопись. Паола терпеливо ждала. Возле одной фрески она остановилась сама:

      – Это фреска написана Томмазо Реди в 1724 году. Примечательно то, что ваш император Петр I, посетив Флоренцию в 1716 году, был поражен работами этого живописца и уговаривал его переехать в Москву, чтобы учредить академию изобразительных искусств. Но Реди отказался.

      Они миновали еще несколько залов. Вот, наконец, и кабинет синьора Аньелли.

      Филиппо Аньелли принял гостя стоя. Одет он был, что называется, с иголочки. Дорогой черный костюм, белая сорочка и черный галстук. Он жестом пригласил Романова сесть в кресло возле журнального столика, а сам расположился на диване.

      Паола села рядом с ним. Дверь отворилась, и в кабинет вошла горничная с подносом, на котором стояли три чашки дымящегося кофе и сахарница. К сахару не притронулся никто. Романов молчал, предоставляя клиенту возможность говорить то что ему угодно и когда угодно. Филиппо тоже не торопился начинать разговор. Наконец он сделал маленький глоток и обратился к гостю:

      – Как вам Италия, господин Романов? (На всякий случай Паола переводила.)

      – Я люблю вашу страну, синьор Аньелли. Я здесь бывал неоднократно.

      – Зовите меня Филиппо, если хотите доставить удовольствие. Романов наклонил голову в знак согласия.

      – Меня зовут Василий. Базилио.

      – Мне говорили, что вы из военной семьи и сами в прошлом офицер.

      – Да. Я уволился с военной службы в звании майора.

      – Тогда, если позволите, я буду называть вас майором. Я с глубоким почтением отношусь к военным. В каких войсках служили, майор?

      – В воздушно-десантных, – ответил Романов и почему-то добавил на итальянском: – Paracadutisti.

      Итальянец уважительно наклонил голову. Затем немного помолчал и сказал:

      – Я приглашаю вас отобедать с моей семьей, а после обеда мы поговорим о деле.

      Стол был накрыт в большом зале со стенами, увешанными старинными гобеленами. Несмотря на дневное время,