Немец. Юрий Костин

лезет к мирным жителям и стреляет по пустым банкам на заборах».

      В девять вечера произошла смена караула. Ральф отправился «домой». У расположенной на краю деревни хаты курил самокрутку местный паренек лет двенадцати, не старше. На Ральфа глянул мельком, опустил глаза.

      «Знает, что скоро уходим», – подумал Ральф и ускорил шаг.

      Антонеску, вышагивающий рядом, направил на паренька винтовку: «Пух-пух» – и засмеялся. Весело.

      – Ванька, давай домой быстро, куришь опять, охломон? Так бы убила, черта!..

      Паренек бросил самокрутку под ноги и заспешил в хату, повинуясь приказу матери…

      Где-то, километрах в двадцати, грохотала артиллерия – линия фронта перемещалась все дальше от Москвы и ближе к Хизне.

      Зигфрид был в доме. Пил чай и курил сигарету. В углу, под образами, валялся китель, сапоги и толстые шерстяные носки. Сверху был аккуратно положен автомат.

      Входя в хату, Ральф сильно ударился лбом о притолоку. Это происходило через раз, и лоб Ральфа уже привык к подобным неожиданностям. Ефрейтор даже не поморщился.