Бумажный домик. Франсуаза Малле-Жорис

еще гадюк.

      Я. Это почему?

      Венсан. Потому что из-за ядовитых змей страдают ужи. Их путают – когда видят ужа, кричат: «Ох, гадина!» И ему обидно. А если на земле из всех змей останутся только ужи, ты будешь твердо знать, что они не кусаются, и скажешь: «Ах, какая красивая маленькая змейка!» И ужу будет приятно. Если бы я мог переделать мир…

      Я. А ты считаешь, что он сделан плохо?

      Венсан. Нет. Я ведь не привереда.

      Я. Ну и кого бы ты еще уничтожил?

      Венсан. Из животных почти никого. Львов и крокодилов я бы, например, оставил…

      Я. Ну да?

      Венсан. Да, оставил. Из-за путешественников. По-моему, им бы не понравились путешествия без всякого риска. Что это за приключения без львов и крокодилов?

      Я. Само собой.

      Венсан. А вот некоторых субчиков, знаешь, хорошо бы вжик, вжик, вжик… Это уж точно.

      Я. Каких таких субчиков?

      Венсан. Сначала надо их как-то распределить. Во-первых, это те, что затевают войны, мятежи, потом те, что злобные…

      Я. А это не одни и те же?

      Венсан. Не обязательно. Есть еще обжиралы…

      Я. А это кто такие?

      Венсан. Те, что норовят заглотнуть побольше, даже если не голодают, но главное, конечно, те, что воюют. И с соседями, и дома. Я хочу сказать, в собственной семье.

      Я. Ты считаешь, что на них все-таки можно найти управу?

      Венсан. А почему не попробовать? Тут нужен Глаз.

      Я. Глаз?

      Венсан. Да. Глаз – в каждом доме. Как только он увидит, что затевается свара, он даст им послушать какую-нибудь приятную музыку, чтобы они перестали.

      Я. А если они не перестанут?

      Венсан. Тогда нужен Глаз-начальник, его предупредит электронное устройство, и он пошлет к ним очень добрых жандармов, которые их успокоят.

      Я. А разве такие бывают?

      Венсан. Кто?

      Я. Очень добрые жандармы?

      Венсан. Их специально подготовят. По всем правилам науки.

      Я. А тебе не кажется, что это противоречит свободе совести?

      Венсан. Когда не даешь людям ругаться?

      Я. Да.

      Венсан. Возможно. И все же Глаз не помешает. Синий. Вот если б я был богатый и мог купить все на свете…

      Я. Что бы ты купил?

      Венсан. Все. Но я могу и понарошку…

      Я. Как это?

      Венсан. Я говорю себе: я могу купить все. Но мне не к спеху, и я не покупаю ничего. Это одно и то же.

      Я. Почти.

      Венсан. И еще я бы хотел быть при Воскресении.

      Я. Вот как?

      Венсан. Да, и задать кое-кому несколько вопросов.

      Я. Кому именно?

      Венсан. Например, Жерару де Нервалю. Я бы спросил у него, что он на самом-то деле имел в виду в своем стихотворении, которое ты не смогла мне объяснить. «Амур я или Феб»… Только, наверное, у него всякая охота пропадет оживать, если к нему станут приставать с такими вопросами.

      Я. Вполне возможно.

      Венсан. А может, он вообще захочет стать бакалейщиком для разнообразия… И еще я бы с удовольствием поговорил с первобытным человеком. Я спросил бы: правда, что рисунки в пещерах – бизоны и всякое такое – волшебные… Я бы вызвал его прямо сюда и спросил. Нет, может, и не сюда, тут машины ездят, он испугается. Лучше в поля за город, ему будет привычнее. А тех, кто станет брать у него интервью, нужно одеть в шкуры, такие, как у него. И подобрать народ покрепче.

      Я вот все думаю, если бы первобытный человек увидел наш, современный мир, ну там машины, телевизоры и так далее, что бы он предпочел: жить в наше время или вернуться в пещеры? Диплодоки и плезиозавры, тьма непроглядная, конечно, не подарок. Но машины и рак тоже.

      Я. А ты что бы ему посоветовал?

      Венсан. Знаешь, в конце концов, наверное, диплодоков. Только я бы подарил ему коробок спичек, если он еще не изобрел огонь, и еще, пожалуй, флейту.

      Я. Так ты нарушишь ход мировой истории.

      Венсан. Ты так считаешь?

      Я. Конечно. Чтобы добыть огонь, ему нужно было думать годы и годы. Ты даешь ему спички, и думать теперь не надо. Лучше уж позволь ему добыть огонь самому.

      Венсан. Но пока он будет его добывать, он промерзнет до костей.

      Я. Что правда, то правда.

      Венсан. И может, ему будет совершенно все равно, сам он изобрел огонь или нет, если он замерзнет?

      Я. Да, наверное.

      Венсан.