Другая химия. Ольга Толстова

должен рассказать.

      – Вы в самом деле не знаете этого человека? – спросил Здрановский, не сводя с меня взгляда, словно душу желал прочесть.

      – Нет, – ответил я. А в горле пересохло, будто я врал.

      Он выждал мгновение – и поверил мне. Вздохнул:

      – Вам нужно прочесть то, что прочёл я. Ничего более странного мне ещё видеть не доводилось.

***

      Эти бумаги Третьяков, должно быть, и не особо прятал: всё равно постороннему человеку они никаких особых тайн не раскрыли бы.

      Здрановский выложил на письменный стол в кабинете Леонида двенадцать тощих папок с заметками. Во всех сверху лежало по краткой анкете, и очевидно становилось сразу, что речь в каждом случае шла о «растениях». Или почти в каждом – на трёх анкетах стояли большие знаки вопроса в правом верхнему углу. Помеченные вопросом папки были сколоты скрепками с другими тремя попарно, и получалось как будто, что речь шла о трёх парах и шести одиночках.

      Никаких имён в анкетах не упоминалось, но каждая папка, всё же, была озаглавлена то ли псевдонимом, то ли прозвищем. Сведения приводились в анкетах скудные: кое-что из биографии, особенности проявления «чужого», выбранный вид деятельности. Ещё в папках лежали и листы с заметками, обрывками фраз, схемами.

      – Он много думал об этом, – заключил Здрановский. – Это, очевидно, что-то вроде рабочих памяток. И я думаю, должны быть где-то более полные данные, так сказать, нормально оформленные. Но я в квартире доктора я их не нашёл, ни в каком виде.

      Леонид машинально кивнул: он почти не слушал, перебирал папки и всё не мог поверить в то, что видит. Третьяков изучал этих людей – эти «растения», возможно, что и не один год. Вон, в анкетах стоят даты первых встреч, все разные, с самой старой десять лет уже прошло.

      – Я почитал всё это, – детектив открыл блокнот, пролистал пару страниц, – кое-кого можно узнать легко, но таких меньше половины. Остальных нужно вычислять. Вот на эту гляньте.

      Детектив подвинул Леониду папку; анкета в ней была озаглавлена «Поэт». Перелётов начал читать, и вскоре у него вырвалось сдавленное:

      – Ох, Первый…

      Здрановский бросил на него странный взгляд.

      – Это я, – мертвенным голосом произнёс Леонид, – смотрите… вот…

      Детектив кивнул сочувственно:

      – Именно так я и подумал. Видите дату?

      Леонид видел, конечно же. Несколько лет назад.

      Несколько лет он знал Третьякова, встречался с ним. Проходил лечение?

      У него как будто закружилась голова, он осторожно положил свою папку на стол, потом открыл ту, что была с нею сколота. Ничего там не нашлось, кроме анкеты: знак вопроса, псевдонима ещё нет, три непонятных значка и дата первой встречи, так, очевидно, и не состоявшейся. Ведь назначена она была через два дня после смерти Третьякова. Доктор только-только собирался приняться за это «растение» и не успел.

      – Почему шестеро разобраны по парам? – спросил Леонид.

      – Они связаны, – ответил детектив. – По всему выходит, что